Причины межэтнической напряженности и этнонациональных конфликтов в современном российском обществе Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»
V.V. Mosina
The Reasons for Ethnic Tension and Ethno-National Conflicts of Contemporary Russian Society
The reasons for ethnic tension and ethno-national conflicts of contemporary Russian society are analyzed. Special attention is paid to the analysis of political, socio-economic and ethno-cultural factors of the development of ethno-national conflicts.
Key words and word-combinations: ethno-national conflict, ethnic tensions, ethnic politics, migration.
Анализируются причины межэтнической напряженности и этнонацио-нальнык конфликтов в современном российском обществе. Особое внимание уделяется анализу политических, социально-экономических и этнокультурных факторов возникновения и развития этнонациональных конфликтов.
Ключевые слова и словосочетания: этнонациональный конфликт, межэтническая напряженность, этническая политика, миграция.
УДК 316.482.5(470+571)
ББК 60.56(2Рос)
В.В. Мосина
ПРИЧИНЫ МЕЖЭТНИЧЕСКОЙ НАПРЯЖЕННОСТИ И ЭТНОНАЦИОНАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Распад Советского Союза привел к образованию множества зон межэтнического напряжения, которое при определенном стечении обстоятельств вполне может проявиться в форме открытых столкновений. В настоящее время специалисты насчитывают свыше двухсот таких зон, основная часть которых приходится на территорию России [1, с. 228]. В связи с этим одной из первоочередных задач для Российского государства и общества является решение проблемы стабилизации этнонациональных отношений и предотвращение возможных конфликтов в этой сфере.
Возникновение подобного рода конфликтов напрямую связано с уровнем негативного влияния этнического фактора на стабильность общественной жизни того или иного этноконтактного региона. Выявление и исследование первопричин напряженности в межэтнических отношениях позволяют находить наиболее рациональные способы урегулирования и, вполне возможно, предотвращения этнонациональных конфликтов. Чрезвычайно актуальным поэтому становится
научное обоснование решения проблемы прогнозирования этнонациональных конфликтов.
По многим основаниям Россия в целом представляет собой «зону повышенного этнического риска» [2, с. 56]. Данные наблюдений, проводимых Сетью этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов (EAWARN) под руководством В.
А. Тишкова, свидетельствуют о том, что за последние годы напряженность этнонациональных конфликтов в России существенно не изменилась [3, с. 78].
На неблагоприятное развитие межэтнического взаимодействия в стране прямо или опосредованно оказывают влияние несколько факторов разного порядка. Так, по результатам различных исследований, среди источников возникновения и обострения этнонациональных конфликтов в России выделяются следующие факторы, которые условно можно разделить на три группы. Первая группа — политические факторы, связанные с государством, властью и политикой [3, с. 78], деятельностью национальных элит, стремящихся реализовать свои интересы по поводу власти и ресурсов [4, с. 557]. К этой же группе можно отнести и исторические факторы — прошлые отношения народов, войны, былые отношения господства-подчинения, насильственные депортации [2, с. 57]. Вторую группу составляют социально-экономические факторы, связанные с напряженностью в таких областях, как демография и миграция [5, с.
Исторические факторы, по нашему мнению, сегодня не лежат в основе этнонациональных конфликтов на территории России, а скорее являются мощным объяснительным и мобилизационным ресурсом для соперничающих этнических групп. Причем если для большинства населения и представителей власти события прошлого не более чем исторический или даже социокультурный артефакт, то для многих представителей этнических общностей — это реальная политика угнетения, политика, приведшая к массовым вынужденным миграциям, к изменению этнодемографической структуры территорий.
Среди основных исторических причин, обусловливающих межэтническую напряженность в российском обществе, сохраняются недостатки национальной политики советского периода. Искусственно созданная иерархическая четырехуровневая структура СССР (союзная республика, автономная республика, автономная область или автономный округ) и проведение границ носили во многом волюнтаристско-конъюнктурный характер, а провозглашенное конституционное право народов на самоопределение и право союзной республики на свободный выход из Союза — декларативный характер. Кроме того, несовершенство системы проявилось и в том, что мононациональные образо-
вания создавались, как правило, на территориях с исторически смешанным типом расселения этногрупп. Таким образом, в известной мере были сформированы предпосылки достаточно многих этнонациональных конфликтов и напряженности, сохраняющиеся и до настоящего времени.
В условиях современной России состояние межэтнических отношений напрямую зависит от множества политических факторов. Особая роль принадлежит этнической политике государства, главная цель которой — обеспечение прав и потребностей граждан, связанных с их принадлежностью к той или иной этнической группе, а также сохранение имеющегося этнокультурного многообразия страны.
В настоящее время существует немало проблем в сфере этнической политики, способствующих повышению этнического риска. Так, достаточно часто напряженность этнонациональных отношений объясняется отсутствием качественной законодательной базы в области регулирования межэтнических отношений и отношений между государством и гражданами разных национальностей, несоответствием регионального законодательства федеральной Конституции и законам.
Целый ряд недостатков фиксируется и в национально-культурной политике.
Уровень этнического риска также во многом обусловлен действием социально-экономических факторов, влияние которых простирается на всю совокупность общественных отношений и как ее часть — на межэтнические взаимоотношения.
В результате глубоких экономических и социальных преобразований российского общества современная социальная структура сильно дифференцирована.
Современные социальные процессы в России характеризуются явной дезинтеграцией сложившихся социальных структур и связей, утратой прежней и поиском новой социальной идентичности на разных уровнях, переходом от интеграции и дифференциации одного типа к другому.
Ныне каждая этническая группа на центральном и региональном уровнях пытается реализовать свои социальные, экономические и политические интересы, организуя лоббистское давление на исполнительную и законодательную власть. Однако отсутствие явно выраженной идеологии, низкая общая и политическая культура, отсутствие качественной законодательной базы приводят к расширению конфликтного пространства России.
Одним из наиболее существенных отнесенных нами к группе социальноэкономических факторов, влияющих на рост межэтнической напряженности и уровень этнического риска, является миграция. Она, как правило, создает негативные тенденции в развитии межэтнических отношений, поскольку часто вызывает конкуренцию этнических общностей в областях занятости, проживания и общения.
Возрастающее этнокультурное разнообразие общества — результат миграционных процессов — усиливает ксенофобские настроения большинства населения России, которые проецируются на мигрантов, представителей нетрадиционных для данной местности меньшинств. Особенно отрицательно россияне относятся к выходцам из стран Закавказья и северокавказских республик, государств Средней и Юго-Восточной Азии, а также цыганам.
Политику ограничения иммиграции поддерживают большинство россиян. К примеру, согласно опросу Фонда общественного мнения 62% респондентов считают нужным ограничить въезд «представителей некоторых национальностей» в свой регион или населенный пункт и только 25% опрошенных высказываются против этого.
Одобрили бы депортацию «инородцев» 52% опрошенных, не одобрили бы — 31 %. Не более четверти россиян настроены толерантно к мигрантам [5, с. 31].
Антииммигрантские настроения являются постоянным фактором общественной жизни. Они насаждаются СМИ, распространяются и преувеличиваются рядом публичных политиков, поддерживаются отдельными представителями научной и творческой интеллигенции. С другой стороны, на фоне неблагоприятных экономических условий, сокращения возможностей в удовлетворении элементарных потребностей мигранты чаще всего лишаются своих прошлых статусных характеристик. В любом случае у большинства приезжих формируется, как правило, негативное, а иногда и враждебное отношение к новой среде.
Этнонациональные конфликты и межэтническая напряженность в современном российском обществе имеют дело не столько с этничностью, сколько
с культурой, причем культура выступает универсальным способом объяснения, за которым скрываются опасения за свою конкурентоспособность.
Проблема этнокультурной самобытности занимает одно из центральных мест в идеологии национальных движений и в практике мобилизации этнических различий. Даже в конфликтных ситуациях, когда по разные стороны оказываются представители разных народов, к лозунгу о сохранении культурной самобытности прибегают обе стороны. Этническому меньшинству, обосновывающему свои права и претензии апелляцией к «культурной самобытности», это помогает бороться с дискриминацией. Обращение доминирующего этноса к культуре объясняется стремлением сохранить свою гегемонию, однако представляется как оборона от «экспансии» меньшинств.
Самым достоверным отражением этнокультурного многообразия является язык. Однако в эпоху всеобщей универсализации и глобализации языковое многообразие стало рассматриваться в качестве препятствия развития рынка и коммуникации. На долю этнических языков остается лишь повседневное общение в пределах этнических территорий. Такая ситуация вызывает чувство неполноценности собственных языков и ведет к размыванию самобытной культуры и этнических традиций.
Религия и верования являются столь же значимой культурной характеристикой людей, как и этничность. На основе религиозных различий формируются этнические идентичности людей. В России население имеет сложный этнорелигиозный состав: большинство верующих россиян считают себя православными христианами, несколько миллионов исповедует ислам, имеются последователи других христианских церквей, буддизма, иудаизма. Все это делает сохранение стабильности этнонациональной ситуации достаточно трудной задачей. В современном мире межрелигиозная нетерпимость представляется анахронизмом, но это не значит, что она исчезла. На основе религиозного воспитания в современном российском обществе очень часто формируются личности и группы, которые демонстрируют нетерпимость и фанатическую приверженность религиозным лозунгам.
Но не сами этнические и религиозные различия служат причиной напряженности и насилия, а целый ряд факторов материального, социального, политического и идеологического характера.
И по мере развития конфликта его причины, а тем более лозунги существенно меняются. В определенных условиях религия выходит на передний план общественной жизни, она используется для политической мобилизации в целях соперничества этногрупп за власть и ресурсы.
Таким образом, в современных условиях возникновение и развитие межэтнической напряженности и этнонациональных конфликтов может быть вызвано разнообразными причинами: во-первых, это недостатки этнической политики государства, как в прошлом, так и в настоящем; во-вторых, качественное ухудшение социально-экономического положения населения; в-третьих, этнические миграции; в-четвертых, культурно-языковая ущемленность этносов. Но чаще всего кризисное состояние этнонациональных отношений обусловлено совокупностью перечисленных причин.
Библиографический список
1. Конфликты в современной России (проблемы анализа и регулирования) / под ред.
ЕЙ. Степанова. М., 1999.
2. Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. СПб., 1999.
3. Дмитриев А.В. Миграция: конфликтогенное измерение. М., 2007.
4. Губогло М.Н. Идентификация идентичности: этносоциологические очерки. М., 2003.
5. Этническая ситуация и конфликты в государствах СНГ и Балтии: ежегодный доклад, 2006 / под ред. В.А. Тишкова, Е.И. Филипповой. М., 2007.
6. Садохин А.П. Этнология. М., 2006.
R.Z. Bliznyak
“Electoral Process” vs “Selective Process”:
the Issue of Concepts Optimization
The specific character of the categories “electoral process”, “selective process” and “election campaign” perception in jurisprudence and political science is analyzed.
The peculiarities of the term “electoral” in Russian and foreign scientific traditions are marked out. The author’s definition to the concept of “electoral process” is given.
Key words and word-combinations: electoral process, selective process, election campaign.
Анализируется специфика восприятия категорий «электоральный процесс», «избирательный процесс» и «избирательная кампания» в юридической науке и политологии. Выщеляются особенности понимания термина «электоральный» в российской и зарубежной научныгх традициях. Дается авторское определение понятию «электоральный процесс».
Ключевые слова и словосочетания: электоральный процесс, избирательный процесс, избирательная кампания.
УДК 342.843 ББК 67.400.8
Р.З. Близняк
«ЭЛЕКТОРАЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС» VS «ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС»:
К ВОПРОСУ
ОБ ОПТИМИЗАЦИИ
ПОНЯТИЙ
современных политических системах выборам отведена ведущая роль.
Выборы как процесс и институт неоднократно становились предметом и объектом научного осмысления. Однако сам процесс выборов в общественных науках трактуется по-разному и, например, в политологии, остается дефини-цированно-неопределенным. Смежные понятия нагружаются аналогичными значениями. Так, взаимозаменяемыми полагаются термины: «электоральное», «избирательное» и «выборное» «законодательство» / «кампания». Часто употребляемый специалистами термин «электоральный процесс» используется ими в качестве синонима тому же «избирательному» [1, с. 14-15], «выборам» [2, с. 145-146], а иногда в него вкладывают самостоятельный смысл [3; 4]. В итоге смыс-
Причины этноконфликтов | PhD в России
Реклама от Google
Исследования этнических конфликтов в российских диссертациях
Содержание
(выберите и нажмите пункт для быстрого перехода)
Выбор темы диссертации про этнические конфликты
В российских диссертационных советах диссертации про «» и «» защищаются по следующим специальностям: ʻʻ09.
00.11 Социальная философияʼʼ (философские), ʻʻ12.00.01 Теория и история права и государства; история учений о праве и государствеʼʼ (юридические), ʻʻ22.00.08 Социология управленияʼʼ (социологические), ʻʻ23.00.02 Политические институты, процессы и технологииʼʼ (политические), ʻʻ23.00.05 Политическая регионалистика. Этнополитика ʼʼ (политические).
По тематике «этнические конфликты» защищены следующие диссертации:
• Акулова Анна Александровна. Этническая толерантность как условие преодоления этнонациональных конфликтов (социально-философский анализ): диссертация… кандидата философских наук: 09.00.11. Краснодар, 2007 159 с. РГБ ОД, 61:07-9/511
• Бабкин Игорь Олегович. Феномен этнического сепаратизма: диссертация … кандидата политических наук : 23.00.02.- Ставрополь, 2001.- 216 с.: ил. РГБ ОД, 61 01-23/135-9
• Безуглый Владимир Федорович. Мобилизационный потенциал этнической идентичности в политических конфликтах»: диссертация … кандидата политических наук: 23.
00.02; [Место защиты: Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет»].- Санкт-Петербург, 2015.- 164 с.
• Брагин Александр Александрович. Регулирование этнических конфликтов: предупреждение и разрешение: диссертация … кандидата социологических наук: 22.00.08.- Белгород, 2001.- 209 с.: ил. РГБ ОД, 61 02-22/96-2
• Васильева Инна Анатольевна. Антиконфликтный потенциал этнического сознания как фактор социального управления: диссертация … кандидата социологических наук: 22.00.08.- Пятигорск, 2007.- 140 с.: ил. РГБ ОД, 61 07-22/474
• Гулиев Муса Ахметович. Политическая толерантность в урегулировании этнических конфликтов: Дис. … канд. полит. наук: 23.00.02: Ростов н/Д, 2003 170 c. РГБ ОД, 61:04-23/4-0
• Киноян Оксана Владимировна. Политизация этнической идентичности как фактор мобилизации этнических групп в условиях конфликта : диссертация … кандидата политических наук: 23.
00.02; [Место защиты: Ставроп. гос. ун-т].- Невинномысск, 2009.- 185 с.: ил. РГБ ОД, 61 09-23/315
• Коровай Елена Альбертовна. Этнонационализм как угроза политической стабильности: диссертация … кандидата политических наук: 23.00.02; [Место защиты: Чит. гос. ун-т].- Чита, 2007.- 182 с.: ил. РГБ ОД, 61 07-23/477
• Крылова Элла Валентиновна. Социальная диагностика как основа разрешения межнациональных конфликтов в России: Дис. … канд. социол. наук: 22.00.08 Москва, 2005 182 с. РГБ ОД, 61:05-22/359
• Кузьмина Наталья Владимировна. Правовое регулирование этнического конфликта: Дис. … канд. юрид. наук: 12.00.01: Кострома, 2004 217 c. РГБ ОД, 61:04-12/1631
• Пейкерт Эдуард Витальевич. Межэтнический конфликт в современном обществе: диссертация … кандидата философских наук: 09.00.11.- Волгоград, 2000.- 130 с.: ил. РГБ ОД, 61 01-9/304-1
• Попов Дмитрий Геннадьевич. Феномен этно-социального конфликта в постглобальном мире: диссертация … кандидата философских наук: 09.00.11; [Место защиты: Рос.
гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена].- Санкт-Петербург, 2009.- 202 с.: ил. РГБ ОД, 61 10-9/42
• Сазоненко Татьяна Александровна. Этноэкономический конфликт: политологический анализ: диссертация … кандидата политических наук: 23.00.02. — Ставрополь, 2005. — 189 с. РГБ ОД,
• Солдатова Галина Уртанбековна. Психология межэтнических отношений в ситуации социальной нестабильности: Дис. … д-ра психол. наук: 19.00.05: Москва, 2001 431 c. РГБ ОД, 71:01-19/25-8
• Терехов Олег Сергеевич. Динамика межэтнических конфликтов XX века: социально-философский и теоретико-исторический анализ: диссертация … кандидата философских наук : 09.00.11; [Место защиты: Ин-т философии и права].- Новосибирск, 2008.- 133 с.: ил. РГБ ОД, 61 08-9/266
• Чернобровкин Игорь Павлович. Этнонациональный конфликт: природа, типы и социальный контроль : Дис. … д-ра филос. наук : 09.00.11 : Ростов н/Д, 2004 273 c. РГБ ОД, 71:05-9/36
• Чувиляев, Александр Аркадьевич. Теоретико-правовые основы разрешения этнического конфликта: диссертация … кандидата юридических наук: 12.
00.01. — Кострома, 2005. — 223 с.
• Харлампьев Марк Романович. Сущность и природа этнополитического конфликта: источники противостояния и пути урегулирования : диссертация … кандидата социологических наук : 23.00.02.- Санкт-Петербург, 2001.- 174 с.: ил. РГБ ОД, 61 02-22/10-5
• Щербина Елена Анатольевна. Этническая конфликтология: Региональный аспект : диссертация … кандидата политических наук: 23.00.02.- Ставрополь, 2005.- 180 с.: ил. РГБ ОД, 61 06-23/118
Конфликтогенные факторы межэтнических отношений
Профессор Университета Дьюка (США) Д.Горовитц определяет этнический конфликт как спор о ценностях или соперничество за ресурсы между двумя и более различными враждующими этническими общинами, группами или общностями, стремящимся улучшить своё социальное и политическое положение. Среди причин, ведущих к возникновению продолжительных насильственных этнических конфликтов, профессора политологии Стэндфордского университета Дж.Д.Фиарон и Д.Лэйтин относят цепную реакцию на насильственное изгнание какой-либо этнической группы и проблему беженцев, когда у представителей потерпевшей этнической группы появляется намерение совершить ответные насильственные действия, так называемая «спираль этнического насилия».
Изучая природу этнического конфликта и этнического насилия, В.А.Тишков утверждает, что исходный пункт рассуждений на эту тему — тезис о примате индивидуальной ответственности над коллективной виной. в его понимании — прежде всего, «сумма индивидуальных преступных действий». Действительно, в межэтнических конфликтах участвуют и преступные элементы, которые рассматривают наличие удобное «поле» для своей криминальной деятельности. Так, доцент кафедры социально-гуманитарных наук НФ НИУ ВШЭ Н.П.Распопов утверждает на основе анализа этнических конфликтов в Азии, Африке и Европе, что преступные группировки заинтересованы в продлении этнических конфликтов, так как этнические конфликты отрывают доступ преступникам к оружию, наркоторговле, контрабанде товаров и другим сферам криминальной деятельности.
Этнические конфликты характеризуются длительным межобщинным насильственным противостоянием, и с трудом поддаются урегулированию, так как минимальные требования одной конфликтующей стороны превышают максимальную готовность другой стороны к уступкам и наоборот.
Более того, во многих случаях этнический конфликт рассматривается большинством политических лидеров как конфликт с нулевой сумой — стороны вовлечённые в конфликт усматривают в проигрыше другой стороны выигрыш для себя и наоборот.
Каждая из конфликтующих сторон старается нанести другой стороне максимальный урон и предотвратить любой выигрыш другой стороны. Поэтому, у обеих сторон существует заинтересованность в продлении конфликта с тем, чтобы избежать чрезмерных уступок со своей стороны. Следуя данным стереотипам, конфликтующие стороны зачастую вступают в противостояние руководствуясь представлениями, принципиально отличающимися от концепции другой стороны и не позволяющими поиск политического компромисса. Такое соревнование не ограничено взаимоотношениями между двумя сторонами но и влияет на других участников на международной арене.
Как отмечает профессор университета им.Бен-Гуриона (Израиль) П.Хэйр, каждая из сторон пытается увеличить помощь и поддержку, получаемую от мировой общественности и ограничить поддержку, которую получает противоположная сторона .
Конфликт в таком контексте понимается большинством политических лидеров конфликтующих этнических групп как затрагивающий жизненно важные потребности или ценности, считающиеся жизненно важными для существования или выживания этой стороны.
Причины этнического противостояния и этноконфликтов
Если следовать прогрессистским концепциям либеральной идеологии и либерального мышления в духе Ж.А.Кондорсе, И.Канта и И.Гердера, то следует предположить, что вероятность проявления насильственных этнических конфликтов в демократической и стабильной части мира постоянно снижается. Но что обусловило проявление локальных и региональных межэтнических конфликтов, которые стали универсальным явлением?
Для большинства современных государств характерны две противоречивые тенденции — стирание в результате процессов ассимиляции и глобализации этнокультурных различий (коллективные культурные, этнические, региональные, религиозные идентичности могут совмещаться, накладываются одна на другую, пересекаться или могут быть взаимосвязаны) и вторичное становление наций и этничности в качестве субъекта культуры, что иногда обуславливает эскалацию локальных и региональных межэтнических конфликтов.
Более того, рост этничности и этнических конфликтов на рубеже XX-XXI вв. стал универсальным явлением.
Причиной насильственных межэтнических конфликтов, по мнению профессора политической науки Массачусетского технологического института Б.Позена, также является этническая «дилемма безопасности», когда каждая из сторон конфликта опасается стать жертвой внезапного военного нападения противоборствующей этнической группы, как потенциального противника, и решает нанести превентивный удар. Такое состояние неопределенности, по мнению Б.Позена, вынуждает все стороны этнического конфликта совершить нападение на противоборствующую этническую группу первой, и, тем самым, усилить собственное стратегическое преимущество. Такой кризис взаимоотношений может привести к вооруженного столкновения.
Насильственные этнические конфликты часто обусловлены не этническими чувствами исторических несправедливостей и старинной этнической враждой, не этнической «дилеммой безопасности», а динамикой внутригрупповых политических процессов.
Так, профессор политической науки в Итака-колледж в Нью-Йорк В.Ф.Гэгнон утверждает, что что насильственный этнический конфликт провоцируется местной политической элитой с целью найти общий фактор национальной идентификации, снять остроту социальных последствий экономических проблем и сохранить своё доминирующее положение в политической системе. Старые и новые элиты способны использовать идеологический инструмент этнической ненависти как инструмент в ситуации борьбы за формирование новой политической элиты.
Процесс демократизации авторитарного или тоталитарного общества также может привести к эскалации этнических конфликтов. Д.Горовитц утверждает, что зачастую насильственные этнические конфликты становятся побочным продуктом процесса демократизации полиэтнического общества. Согласно его мнению, в процессе демократизации общества на политическую арену выходят, а иногда и приходят к власти, радикальные организации и радикальные политические фигуры, использующие националистические и шовинистические лозунги.
Наиболее подвержены таким явлениям общества, находящиеся в процессе поиска национальной идентификации.
В своем объяснении межэтнического конфликта директор Института этнологии и антропологии РАН В.А.Тишков делает упор на анализ «амбиций лидеров и моральных установок на реванш после пережитой коллективной травмы», а не на глубинные культурно-исторические структуры или «цивилизационные разломы». Как утверждает В.Тишков, организация любых человеческих коалиций, включая этнические, Согласно мнению В.Тишкова, проводниками такого действия выступают не только местные и финансово-экономические элиты, но и так называемые «внесистемные активисты».
Профессор международных отношений Колумбийского университета (Нью-Йорк) Дж.Снайдер дополняет данную парадигму утверждением, что этническим конфликтам наиболее подвержены те общества, в которых полиэтнические государства не в состоянии обеспечить безопасность и благосостояние для своих поданных или граждан. Тем самым обостряется экономическая конкуренция за природные и экономические ресурсы между соперничающими этническими группами, что и создает почву для националистической пропаганды и развития насильственного этнического конфликта.
Анализируя негативное воздействие социокультурных факторов на эскалацию конфликта, следует отметить что режим спирального насилия (spiral of violence), когда преступления каждого отдельного индивида, принадлежащего к конкретному этносу, ведёт к эскалации напряжённости межэтнических отношений. Факты дискриминации или прошлые события этнического геноцида помогают осуществлять планомерную пропаганду ксенофобии. Актуализация в СМИ образа врага как «иного», «другого» с этнической подоплекой означает, согласно мнению директора Аналитического центра Юрия Левады (Левада-Центра) Л.Д.Гудкова, что само общество начинает испытывать сильные социальные напряжения, которые отсутствуют у цивилизованного сообщества. Кроме того, затяжные этнические конфликты приводят к «демонизации» противников, так как весьма сложно сломить существующий стереотип «этноса-врага».
Как отмечает директор Центра Стратегических Исследований Бегин-Садат при университете Бар-Илан (Израиль) Э.
Инбар, одна из проблем эскалации этнического конфликта состоит в том, что праворадикалами и правым крылом фундаменталистов продолжение конфликта воспринимается как способ дальнейшего существования (modus vivendi) и данное состояние имеет свойство продолжаться. И данная милитаристская ментальность экспрессивного использования военной силы как Deus Ex Machina зачастую оказывает почти мистический деморализующий, как морально, так и интеллектуально, эффект и освобождает политиков от ответственности за развязывание или эскалацию конфликта. Более того, заявления радикальных политиков о необходимости продолжения конфликта, несмотря ни на что как центральный дискурсивный элемент политической действительности, направлены на решения текущих проблем и обусловлены беспокойством за своё будущее политической и интеллектуальной деятельности.
Таким образом, принцип превентивного применение военной силы и использования насильственных методов урегулирования конфликта является лейтмотивом политического дискурса праворадикального менталитета и весьма импонирует политикам-экстремистам.
И в данном случае максима «военная сила — не сила, если об её существовании не известно» дополняет высказывание «война есть лишь продолжение политики иными средствами», так как и политика может служить военным целям, то есть быть продолжением войны. Таким образом, и милитаристский дискурс может обуславливать радикальную политическую деятельность.
Тем не менее, данный милитаристский дискурс отчасти не лишён основания, так как этнические конфликты, наряду с гражданскими войнами, партизанскими движениями и террористическими атаками, действительно являются наиболее вероятным типом конфликт современности и ближайшего будущего и поэтому создают серьёзную угрозу национальной безопасности современного государства в современной геополитической ситуации.
Этноконфликт как угроза национальной безопасности
Профессор Калифорнийский университет в Беркли К.Уолтц в качестве наиглавнейшей цели современного государства на международной арене указывает обеспечение безопасности государства или национальной безопасности.
Именно поэтому в геополитических концепциях немалое место уделяется национальной безопасности. При рассмотрении концепта «национальная безопасность» с геополитической точки зрения, имеется в виду возможность современного государства защищаться от внешних врагов и предотвращать внешние угрозы.
Иногда термин «национальная безопасность» рассматривается в контексте выживания государства. На современном этапе в области национальной безопасности происходят существенные трансформации, затрагивающие не только способы и механизмы обеспечения национальной безопасности в современной международной политике, но и изменения самого понятия «национальная безопасность». Рассматривая угрозы и вызовы конфликта между индустриально развитыми государствами, следует отметить то, что НТР, НТП и процессы экономической интеграции превратили государства во взаимозависимых экономических агентов, а для определения влияния того или иного государства главную роль играет экономическая, а не военная мощь.
В современной геополитике произошла переоценка роли всех основных факторов, обеспечивающих национальную безопасность в современном мире. В этой геополитической ситуации уменьшается роль многих международных политических экономических институтов в угоду интересов нескольких развитых постиндустриальных держав.
В данном контексте следует также отметить, что глобализация как экономическое и политическое явление разворачивается на фоне увеличения числа и интенсивности локальных вооруженных конфликтов. Эффект сжатия времени и пространства в эпоху глобализации начинает проявляться и в геополитике.
Значение отдельно взятого государства, каким бы ресурсным, научно-техническим, людским и военно-промышленным потенциалом оно ни обладало, снижается. В этой связи роль государства как традиционного базового элемента международной системы уменьшается.
Традиционные проблемы национальной безопасности изменяются под воздействием новых факторов, так и под воздействием негосударственных международных акторов.
«Холодная война» сменилась не согласием и миром между народами, в духе неолиберальной доктрины Ф. Фукуямы, а новой волной насилия, принявшего формы региональных войн, этнических конфликтов, международного терроризма, транснациональной преступности. Прежняя система международных отношений пришла в движение, в ней обозначились новые линии размежевания и объединения государств. И, как отмечает сам Ф.Фукуяма, события последних десятилетий показали, что обращаться к понятию «конфликт» и различным его сочетаниям, в особенности такому как «этнический вооруженный конфликт» в современных международных отношениях и международном праве приходится намного чаще, чем этого хотелось.
Как отмечает юрист М.С.Черноудова, «намерения государств разрешать международные конфликты на стадии спора сталкиваются с несоответствием оптимистичной позиции с реалиями международной жизни, сегодня мировому сообществу приходится иметь дело с разрешением конфликтов, а не споров или спорных ситуаций».
Поэтому прекращение «холодной войны», дезинтеграция СССР и крах биполярной структуры глобальной международной геополитической системы привел к поиску новой «большой стратегии» — в современной геополитике актуальны поиски решения проблем новых видов конфронтаций, распространяющихся в результате роста политического насилия, радикального национализма и международной организованной преступности.
Следует также отметить, что современные угрозы миру и национальной безопасности, объединенные в условные группы, вне всякого сомнения, взаимосвязаны. Именно угрозы и вызовы национальной безопасности и являются ныне детонаторами, подрывающими стабильность в различных частях планеты и разжигающими региональные и локальные этнические конфликты.
Во многих странах, и, особенно, в постколониальных государствах «третьего» и «четвертого» мира, этнические общности расселены на территориях различных государств — и эти геополитические факторы порождают конфликтные ситуации, а также стремление этнических групп в ситуации политического и социально-экономического кризиса изменить статус-кво.
Следует также отметить, что многие этнические сепаратистские движения являются не только защитниками законных интересов своей этнической группы, но и преследует эгоистические, партикуляристcкие, а также шовинистические и ксенофобские устремления. Более того, геополитические соперники, стремясь реализовать собственные внешнеполитические интересы, могут поддерживать политические, автономистские, сепаратистские требования движений этнических меньшинств. Кроме того, этнические конфликты могут послужить причиной для вмешательства международных и региональных держав во внутренние дела суверенных государств — именно этим фактором и объяснял американский географ В.Нитцшман опасность сепаратистских движений, которые подрывают не только национальную безопасность государств, но и отрицательно влияют на международную безопасность.
Более того, этнические конфликты не ограничены какой-либо политической системой или географическим регионом, например, «посттоталитарного социализма» или странами «третьего» и «четвертого» мира, что очевидно из примеров мировой истории и современных международных процессов.
Так, в странах-членах ОЭСР многие национальные и этнические движения радикализуют собственные политические и культурные требования, а также ужесточают формы борьбы за их осуществление (баски, каталонцы, корсиканцы, ирландцы в Ольстере). Поэтому, государственные границы уже перестали быть эффективной защитой от межэтнического насилия, и, по мнению профессора международных отношений Лондонской школы экономики Б.Бьюзена, ни одно государство, тем более многоэтническое, не может игнорировать этнические проблемы и противоречия. Все вышеперечисленные факторы приводят к тому, что межэтнические конфликты трансформируются в межгосударственную, геополитическую проблему.
Обычно в противостоянии между конфликтующими сторонами, которое периодически переходит в вооруженные столкновения, нет различия в их нацеленности на применение силы в качестве средства продолжения политики. Они могут различаться лишь в оценке политических и военных обстоятельств, при которых применение силы представляется им целесообразным.
В таком случае достижение компромисса затруднительно, поскольку каждая сторона хотела бы создать или расширить своё национальное государство на одной и той же территории.
Весьма часто этнический конфликт выходит из своего локального характера из-за глобальных значений для международной безопасности и стабильности: с военной и политической точки зрения он переходит на уровень конфронтации Запад-Восток. Этнический конфликт, как и многие другие региональные конфликты, составляет угрозу безопасности целого региона, так как ход событий в конфликте очень часто перестает быть контролируемым дипломатическими средствами и переходит в военную конфронтацию. Это противостояние вряд ли можно игнорировать. Внимание политических деятелей всегда было приковано ко всем аспектам этой борьбы: разработке и испытанию военной техники и передовых способов ведения современной войны, возможной близости района конфликта к мировым центрам производства нефти, к стратегическим, политическим, экономическим и религиозным значениям этого конфликта.
Социокультурные основы этнических конфликтов
Этнический конфликт следует определить как спор о ценностях или соперничество за ресурсы между двумя и более различными враждующими этническими общинами, группами или общностями, стремящимся улучшить своё социальное и политическое положение. Содержанием межэтнических конфликтов являются процессы, выражающие взаимодействия между соперничающими этническими группами.
Межэтнические конфликты могут иметь как локальный характер, так и региональный масштаб. При этом конфликтующие этнические группы не ограничиваются ненасильственными средствами, и этнический конфликт может принимать насильственные формы. И это может привести к жестокой межэтнической конфронтации, влияющей на судьбу этносов, государств и даже международной системы в целом.
Следует отметить, что самыми сложными и трудноразрешимыми являются этноконфликты, обусловленные социокультурными противоречиями. Наиболее плодотворную почву для этого типа этноконфликта составляют факты дискриминации или прошлые события этнического геноцида.
Анализируя негативное воздействие социокультурных факторов на эскалацию этнического конфликта, следует подчеркнуть, что разрушительные последствия этнополитических конфликтов негативно влияют на культурные ценности народов. Так, А.С. Ахиезер утверждает, что в этнических конфликтах проявляются атавистические особенности человеческой психики, которые отсутствуют у цивилизованного человека [1]. Кроме того, затяжные этнические конфликты приводят к «демонизации» противников, так как весьма сложно сломить существующий стереотип «этноса-врага». Это осложняет урегулирование этнического конфликта, затрудняет работу миротворцев и возвращение беженцев в родные места. В этноконфликте у этнических стереотипов имеются разные функции — познавательная, коммуникативная, защита своей позитивной этнической идентичности и этнонима (самоназвание этноса). Кроме того, этнические характеристики часто поддерживают этнические различия, которые используются у своей и чужой этнической группой, для разграничения между «нами» или «ими».
Многие из восточноевропейских и евразийских стран в период трансформации общества и политической системы, помимо политических, социальных и экономических проблем, столкнулись с этническими проблемами. К ним можно отнести проблему этнической идентификации и самоидентификации, проблему этнических меньшинств и очень часто связанные с ними территориальные споры, а также латентные и насильственные межэтнические конфликты. Следует отметить, что латентные этнические конфликты стали одной из наиболее серьезных сфер напряженности в Восточной Европе и Евразии, так как способны привести к обострению межэтнических отношений и эскалации насильственных конфликтов между основными этническими группами, равно как и между многочисленными этническими меньшинствами.
Распад и крах советского блока привел к появлению новых независимых государств на постсоветском пространстве и увеличению количества беженцев из новых государств, что обострило опасность столкновений между отдельными этносами. Как отмечает В.
К. Малькова, «межэтнические конфликты ― актуальная этнически окрашенная тема в постсоветское время» [2]. Таким образом, этномиграционные процессы усилили этнокультурную конфликтогенность.
В условиях слабо выраженной социальной стабильности мигранты способны усилить этническую конфронтационность в различных регионах России. Многие этнические меньшинства в Российской Федерации обладают целым комплексом дополнительных критериев как религиозные, чаще ― этно-конфессиональные группы. Некоторым из этнических меньшинств присущи такие признаки, как пришлость и неавтохтонность в отдельном регионе нового местопребывания.
В качестве одной из основных тенденций, характеризующих межэтнические процессы на территории Российской Федерации, следует указать сокращение доли межэтнических браков, а также рост негативных установок по отношению к другим этносам, которые прямо пропорциональны мобильности населения. Более того, происходит повсеместное усиление явлений ингруппового фаворитизма (предпочтения, выказываемого представителям своего этноса, например, «этнического лифтинга», этнических браков) и аутгрупповой враждебности (негативной оценки других этнических групп), которая может возникать и без выраженного этнического противостояния.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ахиезер А.С. Культурные основы этнических конфликтов // Общественные науки и современность. ― 1994. ― №4. ― C. 119.
2. Малькова В.К. Этничность и толерантность в современных российских СМИ // Этнографическое обозрение. ― 2003. ― №5. ― C. 137.
Опубликовано в: Социокультурные основы этнических конфликтов [Статья из сборника] // Власть и воздействие на массовое сознание. Сборник статей IV Всероссийской научно-практической конференции. / Под научн. ред. Н.Б. Барановой. Пенза: РИО ПГСХА, 2008. С. 174-176.
Правовые и политические принципы этнических конфликтов
Важнейшей характеристикой этнического конфликта является определение его международно-правового статуса, которое имеет принципиальное и практическое значение для мирного урегулирования территориально-политических споров. Поведение участников конфликта должно строиться в соответствии с этим статусом и в территориальных диспутах на юридические аргументы, и политических оправданий для территориальных претензий; а полностью опираются на исторические предпочитают сражаться и умереть, но не отдать противнику ни пяди земли.
В этих случаях участники конфликта редко различают между нормативным и позитивным законом. В данном контексте британский юрист Айвор Дженнингс пишет: «Если политический аргумент облечен в юридическую форму, и юридическое различие между нормативным законом и позитивным законом размыто, то утверждающей стороне очень легко удается убедить других и самого себя, в том, что он обладает претензией, носящей смысл юридической претензии». Весьма часто участники этнического конфликта в своей борьбе опираются не только на международное право, военную мощь и политическую силу, но и взывают к моральным и историческим доводам. Таким образом, в этнополитическом конфликте ссылки на исторические факты служат для подтверждения аргументов, основанных на политико-правовых принципах.
Например, в палестино-израильском конфликте оба народа в своей борьбе опираются не только на международное право, военную мощь и политическую силу, но и взывают к моральным и историческим доводам. Как отмечает К.
О`Брайен, для подтверждения аргументов, основанных на принципах международного права, каждая сторона, «скрывает истинный характер конфликта, который с обеих сторон является религиозно-националистическим конфликтом двух культур» и «легко приобретает характер этнического и религиозного конфликта».
Политические и правовые средства, а также принципы международного права сыграли заметную роль в урегулировании палестино-израильского конфликта. Договоренности и механизмы урегулирования были обусловлены основополагающими правовыми нормами и документами, относящимися к конфликту, такими как принципы международного права, план ООН о разделе Палестины от 29 ноября 1947 года и резолюция Совета Безопасности ООН 242. Однако на практике двусторонние соглашения о процедуры урегулирования определялись двусторонними прагматическими доверенностями, носящими политический характер. Более того, такие прагматические двусторонние договоренности по своим последствиям иногда отходили от правовых норм и документов, которыми они должны были обуславливаться.
Стремясь предотвратить данные негативные тенденции, ООН признает легитимной только борьбу тех групп, которые противостоят угнетению и дискриминации — в истории ООН только за двумя народами: чернокожим населением ЮАР и палестинцами были признанны подобные права, что свидетельствует о некоторой консервативности ООН в аспекте национального самоопределения.
Принципы урегулирования этнического конфликта
Даже те политики, которые приемлют принцип ограничения на использование вооружённого насилия для достижения стратегических целей и намерены найти выход из противостояния посредством дипломатических средств, предпочитают вариант процесса урегулирования на долгосрочную историческую перспективу. Однако весьма проблематично превратить в восприятии основных акторов этнического конфликта «игру с нулевой суммой» в «игру с обоюдным выигрышем» (win-win solution).
Действительно, для соблюдения уже достигнутых принципиальных договоренностей необходимо взаимное доверие, без каких-либо обоюдных стремлений к территориальной экспансии, а также эффективные процедуры взаимного контроля с целью предотвратить или, по крайней мере, минимизировать вероятность неожиданного нападения одной из сторон на другого участника конфликта.
Политические и правовые средства, принципы международного права, а также договоренности относительно процедур урегулирования, обусловленные основополагающими правовыми нормами и документами, относящимися к конфликту, могут способствовать урегулированию конфликта. Однако на практике двусторонние соглашения о механизмах урегулирования определяются двусторонними прагматическими доверенностями, носящими политический характер. Более того, такие прагматические двусторонние договоренности по своим последствиям иногда отходили от правовых норм и документов, которыми они должны были обуславливаться.
Ожидать политического прорыва и жизненноспособного соглашение с можно тогда, когда стороны ожидают получить дивиденды с соглашения, между ними необязательны паритет, равенство. Успешное урегулирование конфликта зависит и от других политических факторов, таких, как готовность обеих сторон разрешить ключевые вопросы в процессе переговоров.
После подписание договора взаимоотношения между конфликтующими этническими общинами уже не представляют «игру с нулевой суммой».
В результате государственно-политического процесса, взаимоотношения между бывшими акторами этнического конфликта несут элементы сотрудничества и конфликта.
Нельзя полагать, что «конфликт завершён», так как этнический конфликт и попытки мирного урегулирования между соперниками определяются большой степенью неопределённости из-за отсутствия полной и достоверной информации о намерениях противника. Политические руководители не могут в полной мере контролировать последствия процесса урегулирования конфликта в желательном направлении. Факторы неопределённости затрагивают такие аспекты, как уважение другой стороной договоренностей, обусловлено ли изменение позиций по отношению к конфликту тактическим или стратегическим изменением взгляда на сам конфликт. Чем выше степень неопределенности в конфликте, тем тяжелее принимать рискованные решения.
Однако, в ответ на призывы умеренных политических деятелей, заявляющих о том, что этнические сообщества окажется в большей безопасности, если будут рассчитывать на мирные соглашения и добрую волю сотрудничества, милитаристы, отвечающие за безопасность государства, продолжают полагаться лишь на военные гарантии, а не на мифическую добрую волю.
Если обе стороны ведут переговоры с целью достичь приемлемого соглашения, они должны прийти к «справедливому» соглашению, в осуществлении которого заинтересованы конфликтующие стороны, что станет стимулом для обеих сторон воздерживаться от нарушения данного соглашения. Однако даже наличие «справедливого» или «приемлемого» соглашения с течением времени не способно гарантировать, что позволит всем сторонам подписавшим это соглашение, достичь максимальной долгосрочной выгоды.
© Hulio
Реклама от Googleпросмотров: 341
Палладий поднялся на вредных выбросах – Газета Коммерсантъ № 34 (6514) от 26.02.2019
В понедельник на мировом рынке цены на палладий обновили исторический максимум, поднявшись до отметки $1534 за тройскую унцию. В результате стоимость этого металла превысила стоимость золота на $200 за унцию. Росту цен способствует дефицит металла на фоне рекордного спроса со стороны автомобильной промышленности.
В понедельник стоимость палладия обновила исторический максимум, установленный в середине прошлой недели. По данным агентства Bloomberg, в течение дня стоимость драгоценного металла поднималась на 2,2%, до отметки $1534 за тройскую унцию. Почти непрерывный рост цен на палладий продолжается шестой месяц подряд, и за это время металл подорожал более чем на 80%. За неполные два месяца металл прибавил в цене более 20%. Растут в цене и другие драгоценные металлы, но существенно меньшими темпами. С начала года золото подорожало только на 3,5%, до $1328 за унцию, платина — на 7,7%, до $855 за унцию, серебро — на 2,6%, до $15,9 за унцию.
Опережающие темпы роста стоимости палладия связаны с дефицитом металла на мировом рынке, который вызван высоким спросом на него со стороны автомобильной промышленности. По словам начальника отдела по работе с клиентами «Церих Кэпитал Менеджмент» Сергея Королева, на сегодняшний день 80% производимого палладия используется в автомобильной промышленности.
Металл применяется при изготовлении фильтров эмиссий бензиновых двигателей. Спрос на них резко вырос на фоне отказа от дизельных двигателей в Европе, причиной которого стало ужесточение экологических норм. В Евросоюзе с 2015 года действует стандарт «Евро-6», в сентябре 2017 года началось постепенное его ужесточение. В результате принятых мер только в 2018 году производство дизельных двигателей упало на 9%. По оценкам компании Johnson Matthey, в прошлом году потребление палладия автомобильной промышленностью выросло почти на 3% — до нового исторического максимума 8,66 млн унций. Кроме того, инвесторы опасаются и снижения объемов добычи со стороны крупнейших производителей в России и Южной Африке. «Этим опасениям способствуют экономические санкции, вводимые против России, а также производственные проблемы, с которыми сталкиваются добывающие компании Южной Африки»,— отмечает Сергей Королев.
Эксперты Johnson Matthey прогнозируют сохранение дефицита предложения в течение ближайших восьми лет из-за растущего спроса на металл со стороны производителей автомобильных катализаторов.
По их мнению, компании будут вынуждены увеличивать закупки металла на фоне более строгих требований к выбросам выхлопных газов. «На фоне позитивных настроений, доминирующих на рынке, краткосрочные риски изменения цен смещены в сторону роста. Однако на горизонте двенадцати месяцев мы по-прежнему ожидаем цену на уровне $1 тыс. за унцию. Мы сохраняем нейтральный взгляд на палладий из-за неблагоприятного сочетания рисков и доходности»,— отмечает аналитик рынка сырьевых товаров Julius Baer Карстен Менке. Главным риском для рынка палладия аналитики называют разработку технологий по его замене на платину. «Удержание цены палладия на столь высоких значениях заставит производителей искать ему альтернативу. Это, на наш взгляд, может стать фундаментальным фактором для снижения его стоимости»,— отмечает главный аналитик Промсвязьбанка Игорь Нуждин. Впрочем, этот процесс не быстрый и может занять, по оценкам аналитиков, от полутора до двух лет.
Виталий Гайдаев
Перечислите главные причины этнонациональных конфликтов — Студопедия
1.
Территориальные споры.
2. Этнодемографические разногласия.
3. Социально-экономические разногласия.
4. Культурно-языковые разногласия.
5. Миграции.
6. Историческая память.
7. Стремление к самоопределению.
8. Борьба за материальные ресурсы.
9. Претензии на власть национальных элит.
Перечислите стадии этнонационального конфликта.
1. Ценностно-символическая.
2. Статусная.
3. Требовательная.
Укажите типы этнонациональных конфликтов по основанию территории проживания, наличия или отсутствия государственных или административных границ.
1. Межгосударственные конфликты.
2. Региональные конфликты.
3. Конфликт между регионом и районом.
4. Конфликт между Центром и регионом.
5. Местные конфликты.
Можно ли какие-либо этнонациональные конфликты называть ложными?
1.
Да.
2. Нет.
Укажите типы этнонациональных конфликтов по форме проявления.
1. Латентные.
2. Скрытые.
3. Актуализированные.
4. Открытые.
5. Инверсные.
Укажите типы этнонациональных конфликтов по характеру действий конфликтующих сторон.
1. Насильственные.
2. Ненасильственные.
3. Мирные.
Перечислите типы насильственных этнонациональных конфликтов.
1. Региональная война.
2. Вооруженное столкновение.
3. Митинги.
4. Революции.
5. Демонстрации.
Перечислите типы ненасильственных этнонациональных конфликтов.
1. Митинги.
2. Демонстрации.
3. Голодовки.
4. Вооруженные столкновения.
5. Акции гражданского неповиновения.
Укажите типы этнонациональных конфликтов, исходя из форм их проявления.
1. Конфликты стереотипов.
2. Конфликты идей.
3. Конфликты действий.
Укажите типы этнонациональных конфликтов по особенностям противостоящих сторон.
1. Конфликты между этнической группой и государством.
2. Конфликты между этносом и нацией.
3. Конфликты между этническими группами.
Перечислите общие правила разрешения этнонациональных конфликтов.
1. Легитимация конфликта.
2. Институциализация конфликта.
3. Перевода конфликт в юридическую плоскость.
4. Введение института посредничества.
5. Информационное обеспечение урегулирования конфликта.
Разрешение конфликтных ситуаций в межэтнических и социально-политических отношениях в молодёжной среде » Официальный сайт городского округа Архангельской области «Мирный»
К числу наиболее сложных и трудноразрешимых проблем современности относятся межэтнические конфликты.
Это форма межгруппового конфликта, в котором группы с противоположными интересами различаются по этническому признаку. И хотя, межэтническая политика государства призвана регулировать социально-политические отношения с целью согласования интересов различных этнических и национальных групп и наиболее полного удовлетворения их потребностей, но, как показывает практика, ни в одном государстве пока ещё не могут адекватно отрегулировать её положения.
Межэтнический конфликт является своего рода тормозом в решении проблем общественной жизни людей различных этносов. Погасить разразившийся конфликт крайне трудно, он может длиться месяцы, годы, затухать, затем разгораться с новой силой. Все это может быть причинами социальной нестабильности, национализма, политических спекуляций.
Наличие националистической составляющей почти во всех конфликтах современности — свидетельство того, что ни учёными, ни специалистами в области этнической политологии, ни правоведами, ни политиками, ни социологами до сих пор не найдены универсальные решения или действенные пути для предотвращения национальных конфликтов.
Обострение межэтнических конфликтов можно отнести к наиболее сложным проблемам развития современной России. Особую значимость они приобретают в полиэтнических регионах.
В настоящее время достаточно чётко проявляются такие сформировавшиеся виды угроз экстремизма в молодёжной среде, как негативные социально- политические процессы экстремистской направленности, целенаправленная деятельность тех или иных экстремистских структур, а также конкретные общественно опасные действия исполнителей конкретных экстремистских акций.
Можно предположить, что негативное отношение к представителям других национальностей объясняется отсутствием опыта реального конструктивного взаимодействия с представителями других этносов, так как основная жизнедеятельность большинства молодёжи протекает в единой культурной среде, где реальные этнические отличия во многом нивелируются и не являются определяющими. Отношения с иными этносами, как правило, эпизодические.
Экстремизм характеризуется обычно как приверженность различных субъектов общественных отношений к крайним с точки зрения общества взглядам и мерам для достижения определённых целей.
В условиях, когда приверженность таких субъектов к крайним взглядам и мерам имеет достаточно широкое распространение, она сопровождается формированием соответствующих идеологий, доктрин, учений, а также общественных практик. В определённых обстоятельствах – созданием тех или иных организационных структур для претворения в жизнь соответствующих идеологических установок и практических намерений. Экстремизм может характеризоваться как относительно устойчивый социальный феномен, как распространённое общественно опасное социальное явление.
В современных условиях экстремистский характер тех или иных идеологий и практической деятельности различных субъектов экстремизма принято идентифицировать с применением нелегитимного насилия и других крайних мер, а также с соответствующей организационной и агитационно- пропагандистской деятельности.
В зависимости от идеологической направленности экстремистских организационных структур и практической деятельности экстремистского характера в общей системе экстремизма выделяют такие достаточно устойчивые, долговременные разновидности (направления), как политический, этнонациональный, религиозный, в молодёжной среде и другие виды.
Указанные разновидности экстремизма взаимосвязаны друг с другом и нередко трансформируются один в другой.
Как социальное явление экстремизм обусловливается различными социальными противоречиями, не получившими своевременного разрешения и приобрётшими острую конфликтную форму. Наряду с различными социальными факторами, имеющими объективный и субъективный характер и порождающими экстремизм, важную роль в его распространении играют те социальные условия, которые благоприятствуют, способствуют формированию экстремистских взглядов и идеологии, созданию экстремистских организаций, осуществлению экстремистских действий. Это, например, распространение в обществе правового нигилизма, значительный уровень социальной напряжённости и др.
Основными чертами экстремизма, в которых выражается его социальная сущность, являются: социально-политическая направленность идеологии и практики данного социального явления; использование нелегитимного насилия как основного метода достижения целей субъектов данного явления; агрессивность идейно-политических установок и практических действий последних; повышенная общественная опасность.
Политическая направленность экстремизма в молодёжной среде выражается, прежде всего, в основных целях и объектах экстремизма, что предполагает ведение борьбы его субъектами за власть – за её завоевание или сохранение, за изменение социально-политического устройства общества или политики государства, за устранение или ослабление их политических противников и т.д.
Применение нелегитимного насилия как сущностная черта экстремизма в молодёжной среде обусловливает деструктивный характер данного явления, его повышенную опасность, несовместимость с морально-нравственными и правовыми основами современного демократического общества. Агрессивность экстремизма в молодёжной среде выражается в бескомпромиссности деятельности его субъектов, порождается нетерпимостью, а нередко и фанатизмом последних, неадекватной оценкой ими собственных и противника потребностей и интересов. Она обусловливает пренебрежение к интересам и правам противостоящей стороны, полное отсутствие или крайне малый диапазон готовности идти на поиск путей разрешения противоречий на основе компромиссов и соглашений.
Повышенная общественная опасность экстремизма в молодёжной среде, обусловливаемая, прежде всего, присущим ему нелегитимным насильственным характером разрешения социальных противоречий и конфликтов, выражается в многочисленности и чрезвычайной остроте угроз рассматриваемого явления для жизненно важных интересов личности, общества и государства, для их безопасности.
Таким образом, экстремизм в молодёжной среде можно рассматривать как неадекватный способ разрешения социально-политических противоречий некоторой части молодёжи в области классовых, межэтнических, религиозных и иных социальных отношений соответствующими субъектами последних. При этом в силу своего преимущественно насильственного характера, экстремизм в молодёжной среде представляет серьёзную угрозу для государственной безопасности – важнейшего элемента национальной безопасности.
Экстремизм в молодёжной среде как негативное социально-политическое явление характеризуется сложной структурой. Её основными составляющими, при относительно высоком уровне развития данного явления, выступают идеологический, деятельностный и организационный аспекты.
Идеологический аспект экстремизма в молодёжной среде выражается в тех или иных теориях, концепциях (и т.п.) экстремистской направленности, предназначенных для идейно-политического объединения экстремистски настроенных лиц, обоснования выдвигаемых ими целей борьбы и необходимости использования для их достижения противоправных форм и методов деятельности, а также приобретения единомышленников и завоевания поддержки общества.
Организационный аспект экстремизма в молодёжной среде служит для организационно-политического объединения тех или иных сил определённой экстремистской ориентации, предполагает выработку стратегических и тактических основ их деятельности, управление ими, финансовое и материально-техническое обеспечение экстремистской деятельности и т.п.
Деятельностный аспект экстремизма в молодёжной среде, или его практика, выражается в непосредственном экстремистском воздействии на противников экстремистов – объектов рассматриваемого явления в различных формах нелегитимного насилия и других крайних мер и т.д. Он носит целенаправленный характер и выражается в широком комплексе экстремистских акций.
Можно предложить следующие меры предотвращения межэтнических конфликтов: воспитание толерантного отношения молодёжи к представителям других национальностей посредством совместных развлекательных и спортивных мероприятий, агитации о союзе народов и терпимости, тренингов, объединяющих представителей разных этносов.
О мерах по профилактике и противодействию национально-политическому экстремизму
Экстремизм во всех его проявлениях выступает одной их основных проблем, дестабилизирующих устойчивое развитие любого современного общества, в том числе и российского. На практике экстремизм проявляется преимущественно в сфере политических, национальных, конфессиональных, общественных отношений.
Органами государственной власти ведется разнообразная работа по предотвращению проявлений политического и религиозного экстремизма в молодежной среде как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов Федерации, в том числе в сфере законодательства, в создании специальных комиссий и рабочих групп, разработке планов и стратегий, организации тематических мероприятий и т.п.
Национальный и политический экстремизм является опаснейшим явлением, направленный на угрозу государственной власти и системы государственного управления, разрушению, разжиганию нетерпимости, игнорирующим общественные интересы, выражающим притязания на власть в обществе незаконными и противоречащими нормам морали и общественного поведения методами.Этнонациональный и политический экстремизм на современном этапе является самой серьезной угрозой для общественно-политической стабильности России в целом, вызовом со стороны деструктивных сил как внутри страны, так и из-за рубежа.
Важной объективной причиной возникновения этнонационального и политического экстремизма являются разнообразные межнациональные (этнополитические) конфликты. Конфликтам такого рода сопутствуют противоречия социально-экономического, территориального, демографического и иного характера. «Во многом благодатной почвой для деятельности экстремистски настроенных лиц является рост националистических настроений в обществе, которому способствуют активные миграционные процессы. В такой ситуации любое преступление, любой конфликт на бытовой почве может спровоцировать как мирные протестные акции, так и массовые драки», — сказал в Совете Федерации глава МВД РФ Владимир Колокольцев.
Этнополитические конфликты начинаются, как правило, с изменения сложившейся социально-политической ситуации, затронувшего интересы различных слоев и групп населения, политических партий, общественных движений и объединений, выступающих с определенными требованиями в качестве субъектов политического процесса. Особенность таких конфликтов состоит в том, что степень их урегулированности слабо зависит от рациональных действий по использованию институтов власти и преобразованию характера их деятельности, а также использованию всевозможных техник примирения. Причина устойчивости подобных конфликтов кроется в эмоцианально-чувственной сфере, в отношении к людям другой национальности.
Этнонациональный и политический экстремизм проявляется как на уровне политических институтов (национальных движений), так и на межличностном бытовом уровне. На данном уровне формируются разнообразные степени враждебности, недоброжелательства, провоцируются стихийные мятежи и выступления, совершаются террористические акты.
Национальные и политические движения представляют собой сложную структуру, куда входит ряд компонентов, от содержания которых зависят реализация национальной общностью своих задач и целей в области государственный власти. Особое значение имеет национальная идеология, в которой формулируются основные цели и задачи национального движения. Национальная идеология выступает идейной и духовной основой массовой национальной идентификации, то есть осознания широкими слоями населения своей приобщенности к данной национальной группе, понимания людьми уникальности и непреходящего значения разделяемых ими групповых норм и ценностей для собственной жизнедеятельности. Характер идеологических целей национальных движений, как правило, зависит от уровня массового национального самосознания. На формирование национального самосознания большое влияние оказывают религиозные воззрения как фактор складывания народного менталитета, связанного с историей становления и развития данной общности.
В формировании национального, политического и религиозного экстремизма особая роль принадлежит национальным, политическим и религиозным элитам, играющим главную роль в формировании политического облика. Идеологические вожди, как правило, всегда прикрываются «национальным интересом». Они формулируют национальные интересы, лежащие в основе повседневной деятельности этих политических и религиозных сил.
Наибольшую актуальность приобрели на современном этапе вопросы, связанные с влиянием внешнего фактора на процессы распространения экстремизма в России. Идеология экстремизма и терроризма подвергает, разрушает наши традиционные нравственные ценности, общественный уклад, историю. Не секрет, что государства Востока и Запада имеют свои геополитические и геостратегические интересы в Кавказско-Каспийском регионе, и поэтому они пытаются дестабилизировать обстановку играя на национальных чувствах народа. Несомненно, борьба за доступ к нефтяным и газовым ресурсам угрожает безопасности не только России и многих государств Евразии.
Религиозно-политический экстремизм — это религиозно мотивированная или прикрытая религиозными положениями деятельность, направленная на насильственное изменение государственного строя или насильственный захват власти, нарушение суверенитета и территориальной целостности государства, а также возбуждение религиозной вражды и ненависти.
По мнению специалистов, религиозно-политический экстремизм отвергает возможность переговоров и компромиссов. Последователи религиозно-политического экстремизма отличаются крайней нетерпимостью по отношению ко всем, кто не разделяет их политические взгляды, включая единоверцев. Для них не существует никаких «правил политической игры», границ дозволенного и недозволенного.
Огромное значение в борьбе с национально-политическим и религиозным экстремизмом имеет система организации идеологической работы. Необходимо разработать методы и формы идеологической работы и вести активную пропагандистскую работу среди молодежи и населения. Необходимо озаботиться поиском тех базовых идей и ценностей, которые будут объединять людей как сограждан и соотечественников и которые должны стать базовыми элементами общественной солидарности в противодействии идеям религиозной и идеологической нетерпимости, исповедуемым сторонниками и носителями крайних взглядов и идей, идеологами терроризма и экстремизма.
Этнонациональные конфликты и способы их решения
Причинами этнонациональных конфликтов могут быть:
— социологические, связанные с анализом этнических характеристик основных социальных групп общества или этнической стратификацией;
— неравномерным распределением национальных групп по различным ярусам общественной иерархии и соответственно неравными возможностями доступа к благам и социальным ресурсам;
— политологические, основанные на трактовке роли элит в мобилизации этнических чувств, в обострении межэтнической напряженности и эскалации ее до уровня открытого конфликта. Именно вопрос о власти, о стремлении местных элит к ее обладанию, о связях власти с материальными вознаграждениями в форме обеспечения доступа к ресурсам и привилегиям, возможность молниеносных карьер, удовлетворения личных амбиций является ключевым для понимания причин роста этнического национализма, межэтнических конфликтов и обращения местных элит к национал-популизму.
Углубление экономической разрухи, нарастание социальной напряженности, политическая борьба, крушение прежних идеологических ориентиров и появление суррогатов, коррумпированность старых и новых бюрократических структур, паралич власти в центре и на местах, то есть разрушенность старого и отсутствие нового — вот общие черты конфликтов на этнической почве. Субъекты потенциального конфликта — национальные (этнические) общности — должны предварительно достигнуть определенной консолидации, для чего населению нужно сначала психологически разделиться на “наших” и “чужих”. Лозунг национального возрождения (данного этноса на данной территории) как раз и решает эту задачу, становясь средством консолидации данной национальной общности в противостоянии иным чуждым и потенциально или актуально “враждебным”. Вместе с тем верно и обратное: наиболее сильным средством достижения национального сплочения является именно межнациональный конфликт, выступающий одновременно и условием такого сплочения, и его закономерным следствием. Он бесповоротно придает национальной консолидации характер объективного и безальтернативного процесса и с абсолютной надежностью обеспечивает силам, выступающим от имени национальной идеи, как безраздельное лидерство в собственной национальной общности, так и монополию на ее представительство во внешнем мире. Межнациональный конфликт незаменим в качестве самого эффективного катализатора национального сплочения, и ничто другое не гарантирует с большей надежностью окончательное торжество национальной идеи. Как показывает история, межнациональные коллизии во многих полиэтнических странах по своим масштабам, продолжительности и интенсивности значительно превосходили классовые и иные типы социальных конфликтов. Национальные трения существовали и будут существовать до тех пор, пока сохранятся национальные различия. Многонациональное общество изначально менее стабильно, чем этнически однородное общество, и суть национального вопроса сводится к тому, какая из двух противоположных тенденций — центробежная или центростремительная — возьмет верх и окажется доминирующей. 16 декабря 1966 года на ХХI сессии Генеральной Ассамблеи ООН был принят Международный пакт о гражданских и политических правах, согласно первой статьи которого “все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и культурное развитие”. Чтобы не допустить нарушений прав меньшинств доминирующим национальным большинством, на чьей территории эти меньшинства проживают, 27 статья Пакта предусматривает, что “в тех странах, где существуют этнические, религиозные и языковые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком”. 1 августа 1975 года в Хельсинки государства, участвовавшие в проходившей там Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, заявили о своей приверженности десяти принципам, на которых будут отныне основываться их взаимоотношения. Среди этих принципов: невмешательство во внутренние дела суверенных государств; нерушимость границ и территориальная целостность; самоопределение народов; уважение прав и основных свобод человека вне зависимости от расы, пола, языка или вероисповедания; защита прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам. Если государство демократическое, то возникающие в нем конфликты сопровождаются структурными изменениями самой политической системы государства, а если авторитарное — усилением репрессий и зажимом движений, что приводит к новым узлам напряженности. Особенно трудноразрешимой проблемой для новых режимов является та, которая предусматривает политические права этнических групп. Профессор социологии Гумбольдтского университета К.Оффе предложил следующие: метод убеждения общественности, торга при закрытых дверях, использования президентских прерогатив, вмешательства наднациональных акторов. Урегулирование этнополитических проблем представляется также возможным эволюционными методами. Ужасы этнического конфликта и гражданской войны или страх перед возможностью такого поворота событий могут быть столь велики, что полностью подорвут доверие к националистическим элитам со стороны их избирателей. Массовое сопротивление разорению страны и страданиям способны породить общее осознание того, что нынешний конфликт, война и репрессии создадут историческое оправдание для эскалации конфликта и превращения его в перманентный. Другой эволюционный путь может заключаться в успешном проведении экономических реформ. Выгоды, которые получат в результате проведения экономических реформ немногие, и относительные потери и утрата уверенности в завтрашнем дне, которые падут на долю большинства, могут способствовать изменению структуры конфликта. При таком повороте событий объединение, строящееся по профессиональным и классовым признакам, станет более необходимым и актуальным, чем объединение, основанное на этнических различиях. В конечном итоге эти разнообразные линии общественных расколов начнут пересекаться, тем самым нейтрализуя друг друга. В итоге этнические споры будут постепенно уступать спорам материальным, а именно проблемам прав и распределения. Также может быть использован путь культурной модернизации. Он заключается в изменении такого положения дел, когда принадлежность человека к определенной этнической группе составляет сущность его идентичности, чтобы перейти к ситуации
многообразия идентичностей. В ней и сам человек и другие люди, с которыми он связан, в зависимости от конкретных условий считают особо значимыми либо его свойства и качества как человеческого существа, либо его идентичность как члена национальной, профессиональной, этнической или религиозной общности.
К числу мер, ведущих к разрешению этнических противоречий, можно отнести: передачу существенной доли власти этнорегиональным территориям; принятие избирательных законов, стимулирующих межэтнические переговоры; создание условий для роста благосостояния экономически неблагополучных меньшинств.
При наличии замкнутых национально-территориальных районов на периферии одним из вариантов демократической политики может стать создание новых наций-государств. В основе этих новых государств должна лежать карта не этнического расселения, а политического волеизъявления. Страх перед дроблением на мелкие государства необоснован. Победившие национальные движения способны лишь на короткий срок опьянить себя и страну сознанием независимости, но затем всегда неизбежно наступает национальное отрезвление. На смену прежним иллюзиям приходит понимание того, что в настоящее время национальная независимость означает не более чем выбор между одной или несколькими экономическими и политическими зависимостями от других государств. То, чего не удалось добиться внутри государства, а именно межэтнической кооперации, должно быть теперь достигнуто как кооперация межнациональная. Альтернативой независимому государству является предоставление возможности создать собственное автономное образование внутри существующего государства. Когда этнические группы требуют определенной доли должностей в государстве в соответствии с долей в населении, этнополитика переходит в долевой национализм, который претендует на господство над подвижными общественными финансовыми средствами. Демократия и национализм — плоды народного суверенитета, между ними нет непреодолимого противоречия. Но они нуждаются в сознательном политическом и правовом компромиссе, которого каждый раз и в каждой конкретной ситуации необходимо добиваться заново. Политика национального популизма привела к созданию национальных государств на постсоветском пространстве. Теперь становится очевидным бесперспективность такой политики, необходимость преодоления национальных противоречий, стремление к сближению и интеграции всех сфер жизни общества.
Внимание!
Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему
Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту
Узнать стоимостьЭтнический конфликт | Britannica
Термины этническая и этническая имеют свои корни в греческом слове ethnos , которое описывает общность общего происхождения. В исследовании этнических конфликтов термины этническая группа , общинная группа , этническая общность , человек и меньшинство в основном используются как синонимы. Два элемента обеспечивают основу для идентификации этнических групп: во-первых, акцент на культурных чертах и, во-вторых, ощущение того, что эти черты отличают группу от членов общества, которые не разделяют отличительные характеристики.Энтони Д. Смит, исследователь этничности и национализма, определил этнические критерии, лежащие в основе общинной идентичности. К ним относятся общий исторический опыт и воспоминания, мифы об общем происхождении, общей культуре и этнической принадлежности, а также связь с исторической территорией или родиной, которую группа может в настоящее время населять, а может и не проживать. Элементы общей культуры включают язык, религию, законы, обычаи, институты, одежду, музыку, ремесла, архитектуру и даже еду. Этнические сообщества демонстрируют признаки солидарности и самосознания, которые часто выражаются в названии, которое группа дает себе.
Этническая идентичность формируется как материальными, так и нематериальными характеристиками. Материальные характеристики, такие как общая культура или общие видимые физические черты, важны, потому что они способствуют формированию в группе чувства идентичности, солидарности и уникальности. В результате группа рассматривает предполагаемые и реальные угрозы своим материальным характеристикам как риски для своей идентичности. Если группа предпринимает шаги для противодействия угрозам, ее этническая принадлежность становится политизированной, и группа становится политическим актором в силу своей общей идентичности.С другой стороны, этническая принадлежность в такой же степени основана на нематериальных факторах, а именно на том, во что люди верят или заставляют верить, чтобы создать чувство солидарности среди членов определенной этнической группы и исключить тех, кто не является ее членами.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчасТеории этнической идентичности
Хотя общинная идентичность обеспечивает основу для определения этнических групп, существуют разногласия по поводу того, как формируется этническая идентичность и как она изменяется с течением времени.Первая школа мысли, известная как примордиалистский подход, объясняет этническую принадлежность как фиксированную характеристику индивидов и сообществ. Согласно примордиалистам, этническая принадлежность встроена в унаследованные биологические атрибуты, долгую историю практики культурных различий или и то, и другое. Этническая идентичность рассматривается как уникальная по интенсивности и стойкости и как экзистенциальный фактор, определяющий индивидуальную самоидентификацию и коллективную самобытность. Мобилизация этнической идентичности и этнического национализма — мощный инструмент вовлечения группы в политическую борьбу.Этническое разделение и этнические конфликты считаются присущими многонациональным обществам и обычным явлением.
Примордиалистский фокус на фиксированных идентичностях, однако, не в состоянии распознать различия в формировании этнических групп, начиная от относительно краткосрочных ассоциаций до давних, сильных и сплоченных групп с биологическими и историческими корнями. Чтобы учесть эти различия, был разработан второй подход, называемый инструменталистским, который понимает этническую принадлежность как средство, используемое отдельными лицами и группами для объединения, организации и мобилизации населения для достижения более крупных целей.Эти цели носят в основном политический характер и включают, среди прочего, требования самоуправления, автономии, доступа к ресурсам и власти, уважения самобытности и культуры группы, а также прав меньшинств. Инструменталисты считают, что этническая принадлежность очень мало или вообще не имеет независимого рейтинга вне политического процесса и по своему характеру сопоставима с другими политическими взглядами, такими как идеологические убеждения или членство в партии. По мнению инструменталистов, этническая принадлежность является результатом личного выбора и по большей части не зависит от ситуативного контекста или наличия культурных и биологических черт.Этнический конфликт возникает, если этнические группы соревнуются за одну и ту же цель — особенно за власть, доступ к ресурсам или территории. Интересы элитного класса общества играют важную роль в мобилизации этнических групп на участие в этнических конфликтах. Таким образом, этнический конфликт похож на другие конфликты политических интересов.
Инструментализм подвергается критике со стороны тех, кто утверждает, что этническая принадлежность, в отличие от политической принадлежности, не может приниматься произвольно отдельными лицами, а вместо этого укоренена и регулируется обществом в целом.Сторонники другой школы мысли, известной как социальный конструктивизм, сосредотачиваются на социальной природе этнической идентичности. По их мнению, этническая принадлежность не является ни фиксированной, ни полностью открытой. Этническая идентичность создается социальным взаимодействием между отдельными людьми и группами и поэтому остается вне зависимости от выбора человека, но может измениться при изменении социальных условий. Отдельные лица и группы не могут избежать того факта, что этнические различия существуют, но они сами определяют, что делать с этими различиями.Таким образом, этнические конфликты в значительной степени зависят от возможностей, предоставляемых группе для достижения своих целей. Насильственные конфликты вызваны в основном социальными и политическими системами, которые приводят к неравенству и недовольству и не предлагают вариантов мирного выражения разногласий. Изменения в социальных взаимодействиях, такие как усиление напряженности или насильственные конфликты, влияют на социально сконструированный характер этничности. Социальные конструктивисты объясняют чудовищные злодеяния, совершаемые во время этнических конфликтов, таких как геноцид, массовые изнасилования и этнические чистки, тем фактом, что в силу этнической принадлежности в конечном итоге каждый становится вовлеченным в борьбу, независимо от своих намерений.
Четвертая точка зрения, психокультурная интерпретация, приписывает этнической принадлежности глубокие культурные и психологические корни, которые делают этническую идентичность чрезвычайно устойчивой. Ученый Марк Ховард Росс, опираясь на теорию психокультурной интерпретации, определяет этническую идентичность как происходящую из «общих, глубоко укоренившихся мировоззрений», которые формируют отношения членов группы с другими, их действия и мотивы. Этническую идентичность нельзя изменить, ее можно только сделать более терпимой и непредубежденной. Этнический конфликт затрагивает центральные элементы идентичности каждой группы и вызывает опасения и подозрения в отношении реальных и потенциальных противников.Таким образом, этнический конфликт — это не просто политическое событие, а драма, которая бросает вызов самому существованию группы, оспаривая ее идентичность. Это объясняет, почему этнические конфликты очень трудно разрешить.
В действительности, некоторые этнические группы имеют идентичность с глубокими историческими корнями, тогда как другие — нет, и некоторые группы имеют статическую идентичность, тогда как другие имеют динамическую идентичность. Конкретное выражение этнической принадлежности и ее склонность вести к насилию и войне зависят от контекста.Этническая идентичность адаптируется к неожиданным угрозам и новым возможностям и активируется ими. Этническая принадлежность не может быть политизирована, если основная часть воспоминаний, опыта или смысла не побуждает людей к коллективным действиям. В свете этого Милтон Дж. Эсман в своей книге Ethnic Politics (1994) отметил, что этническая идентичность обычно «может быть расположена в диапазоне между изначальной исторической преемственностью и (инструментальной) оппортунистической адаптацией».
Несколько факторов способствуют выраженности и интенсивности этнической идентичности.Бесспорно, сильнейший фактор — это война и насилие. Во-первых, история общих усилий, истории жертв ради общей цели и воспоминания о человеческих страданиях создают прочные связи между членами затронутых этнических групп. Точно так же, если группа сталкивается с экономической, политической и культурной дискриминацией, сплоченность группы имеет тенденцию к увеличению. Во-вторых, этническая идентичность группы сильнее, если достигается массовая грамотность. Грамотность позволяет сохранять элементы идентичности в письменной форме, что означает, что исторические и культурные повествования могут доходить до массовой аудитории и оставаться неизменными с течением времени.Даже если этническая идентичность какое-то время бездействует, ее можно возродить. Наконец, идентичность неиммигрантских групп, как правило, более выражена, чем идентичность иммигрантских этнических групп. В то время как иммигранты часто ассимилируются, неиммигрантские меньшинства обычно придерживаются своих традиций, особенно если их легко отличить от остального общества по осязаемым чертам, таким как физические признаки.
Коренные причины насильственных конфликтов в развивающихся странах
BMJ. 2002 9 февраля; 324 (7333): 342–345.
Исследования развития, Дом королевы Елизаветы, Оксфорд, OX1 3LA
Эта статья цитируется в других статьях в PMC.Бедность и политическое, социальное и экономическое неравенство между группами предрасполагают к конфликту; меры по борьбе с ними снизят этот риск.
Восемь из 10 беднейших стран мира страдают или недавно пострадали от крупномасштабного насильственного конфликта. Войны в развивающихся странах сопряжены с тяжелыми человеческими, экономическими и социальными издержками и являются основной причиной бедности и отсталости.Например, дополнительная младенческая смертность, вызванная войной в Камбодже, оценивалась в 3% от населения страны в 1990 году. 1 Большинство текущих конфликтов, например, в Судане или Конго, происходят внутри государств, хотя часто происходит значительное вмешательство извне, как в Афганистане. За последние 30 лет Африка особенно сильно пострадала от войны (см. Рис.).
Количество вооруженных конфликтов по уровням, 1946–2000 гг. (По материалам Gleditsch NP, Wallensteen P, Eriksson M, Sollenberg M, Strand H.Вооруженный конфликт 1946-2000: новый набор данных. www.pcr.uu.se/workpapers.html)
В этой статье рассматриваются данные о коренных причинах конфликта и предлагаются некоторые политические меры, которые следует принять для снижения вероятности войны в будущем.
Сводные баллы
Войны — основная причина бедности, отсталости и плохого здоровья в бедных странах
Число войн растет с 1950 года, при этом большинство войн происходит внутри государств
Часто войны имеют культурные аспекты, связанные с этнической принадлежностью или религией, но всегда есть и лежащие в основе экономические причины
Основные коренные причины включают политическое, экономическое и социальное неравенство; крайняя бедность; экономический застой; плохие государственные услуги; высокая безработица; деградация окружающей среды; и индивидуальные (экономические) стимулы к борьбе
Для снижения вероятности войн необходимо содействовать инклюзивному развитию; уменьшить неравенство между группами; бороться с безработицей; и, посредством национального и международного контроля над незаконной торговлей, уменьшить частные стимулы к борьбе. Причина, по которой они воюют, может заключаться в сохранении своей культурной автономии.По этой причине существует тенденция относить войны к «исконным» этническим страстям, из-за чего они кажутся неразрешимыми. Однако эта точка зрения неверна и отвлекает внимание от важных лежащих в основе экономических и политических факторов.
Хотя культура человека частично унаследована, она также создается и выбирается, и многие люди имеют несколько идентичностей. 2 Многие из этнических идентичностей в Африке, которые сегодня кажутся такими сильными, были «изобретены» колониальными державами для административных целей и имеют лишь слабые корни в доколониальной Африке. 3 Их границы обычно текучие, и их справедливо называют «нечеткими множествами». 4
Во время войн политические лидеры могут намеренно «переработать исторические воспоминания», чтобы породить или укрепить эту идентичность в борьбе за власть и ресурсы. Например, в конфликте в Матебеланде в Зимбабве после обретения независимости идентичность ндебеле использовалась для достижения политических целей. 5 Другими хорошо известными примерами являются нацисты в Германии, хуту в Руанде (рис.), А сегодня акцент на мусульманском сознании со стороны Талибана и других.
Жертвы резни, устроенной хуту в Руанде
Экономические факторы, предрасполагающие к войне
Для объяснения внутригосударственных войн были выдвинуты четыре экономические гипотезы, основанные на факторах, связанных с групповой мотивацией, личной мотивацией, нарушением общественного договора , и деградация окружающей среды.
Гипотеза групповой мотивации — Поскольку внутригосударственные войны в основном состоят из боевых действий между группами, групповые мотивы, обиды и амбиции обеспечивают мотивацию для войны. 4 , 6 , 7 Группы могут быть разделены по культурным или религиозным признакам, по географическому признаку или по классам. Однако за межгрупповые различия стоит бороться только в том случае, если есть другие важные различия между группами, особенно в распределении и использовании политической и экономической власти. 8 В этой ситуации относительно обездоленные группы, вероятно, будут искать (или их лидеры склонят их искать) компенсации. Если политическая компенсация невозможна, они могут прибегнуть к войне.Недовольство, вызванное групповыми различиями, называемое горизонтальным неравенством, является основной причиной войны. Эти групповые различия имеют много измерений — экономические, политические и социальные (см. Таблицу). Относительно привилегированные группы также могут быть заинтересованы в борьбе за защиту своих привилегий от нападений со стороны относительно обездоленных групп. 6
Гипотеза частной мотивации — Война приносит как выгоду людям, так и затраты, которые могут побудить людей сражаться. 9 , 10 Молодые необразованные мужчины, в частности, могут получить работу в качестве солдат.Война также создает возможности грабить, нажиться на нехватке и помощи, торговать оружием и осуществлять незаконное производство и торговлю наркотиками, алмазами, древесиной и другими товарами. Там, где альтернативных возможностей мало из-за низких доходов и плохой занятости, а возможности обогащения за счет войны значительны, частота и продолжительность войн, вероятно, будут выше. Эта «гипотеза жадности» основана на теории рационального выбора. 10 , 11
Нарушение общественного договора — Это происходит из точки зрения, что социальная стабильность основана на гипотетическом социальном договоре между народом и государством.Люди принимают государственную власть до тех пор, пока государство предоставляет услуги и обеспечивает разумные экономические условия (занятость и доходы). При экономической стагнации или упадке и ухудшении государственных услуг социальный договор нарушается, и возникает насилие. Следовательно, ожидается, что высокий и растущий уровень бедности и сокращение государственных услуг вызовут конфликт. 12
Гипотеза зеленой войны — Это указывает на деградацию окружающей среды как на источник бедности и причину конфликтов. 13 , 14 Например, рост численности населения и падение продуктивности сельского хозяйства могут привести к земельным спорам. Растущий дефицит воды может спровоцировать конфликт. 15 Эта гипотеза противоречит точке зрения, согласно которой люди борются за контроль над богатствами окружающей среды. 10 , 16
Четыре гипотезы не исключают друг друга. Например, конфликт в Судане является примером как горизонтального неравенства (когда люди на юге сильно обделены), так и мощных личных выгод, которые увековечивают борьбу. 9 Хотя экологическая бедность, вероятно, была важным фактором конфликта в Руанде, в бывшей Югославии, похоже, не было.
Доказательства, лежащие в основе гипотез
Свидетельства из тематических исследований и статистического анализа показывают, что каждая гипотеза может внести свой вклад в объяснение конфликта.
Групповое неравенство —Существуют постоянные свидетельства резкого горизонтального неравенства между группами, находящимися в конфликте. 17 Неравенство групп в политическом доступе наблюдается неизменно — отсюда и обращение к насилию, а не стремление разрешить разногласия путем политических переговоров.Групповое неравенство по экономическим параметрам является обычным явлением, хотя и не всегда большим (например, в Боснии 18 ). Горизонтальное неравенство, скорее всего, приведет к конфликту, если оно будет существенным, постоянным и со временем нарастает. Хотя систематические межстрановые данные редки, одно исследование классифицировало 233 политизированные общинные группы в 93 странах в соответствии с политическими, экономическими и экологическими различиями и обнаружило, что большинство групп, страдающих горизонтальным неравенством, предприняли определенные действия для отстаивания групповых интересов, начиная от ненасильственного протеста. к восстанию. 4
Частная мотивация — Мнение о том, что личная мотивация играет важную роль в продлении, если не вызывает, конфликта в некоторых странах, хорошо подтверждается работой в Судане, Сьерра-Леоне и Либерии. 9 , 19 , 20 Кольер и Хёффлер проверили гипотезу жадности (хотя и с довольно грубой оценкой богатства ресурсов) и обнаружили значительную связь с конфликтом, хотя это было оспорено. 21 Они также обнаружили, что более высокое образование мужчин до более высокого среднего уровня снижает риск войны.Они пришли к выводу, что «жадность» важнее жалоб при объяснении конфликта.
Провал общественного договора — Эконометрические исследования показывают, что частота конфликтов выше среди стран с низкими доходами на душу населения, средней продолжительностью жизни и экономическим ростом. 10 , 12 , 22 Однако многие статистические исследования связи между вертикальным распределением доходов и конфликтами дают разные результаты. 10 , 12 , 23 Было высказано предположение, что программы финансирования из Международного валютного фонда — обычно связанные с сокращением государственных услуг — вызывают конфликты, но ни статистические данные, ни данные тематических исследований не подтверждают это, возможно, потому что страны грани конфликта, как правило, не подходят для участия в таких программах. 12 , 24
Гипотеза «зеленой войны» — Здесь данные противоречивы. Кажется, что с конфликтом могут быть связаны как экологическая бедность, так и богатство ресурсов. 13 , 16 , 25 Экологический стресс, как правило, делает людей склонными к насилию, поскольку они ищут альтернативы безвыходным ситуациям (как в Руанде), в то время как богатство ресурсов дает сильную мотивацию определенным группам для получения контроля над такими ресурсами (например, в Сьерра-Леоне).
Хотя ни одна из четырех гипотез не объясняет полностью все конфликты, они все же определяют факторы, которые могут предрасполагать группы к конфликту. Ясно, что некоторые объяснения верны в одних ситуациях, а не в других, но один фактор, который все исследования признали важным, — это история конфликта. Это связано с тем, что те же структурные факторы, которые изначально предрасполагали к войне, часто сохраняются, и потому, что мобилизация людей путем обращения к групповым воспоминаниям более эффективна, если существует история конфликта.
Политика по снижению вероятности войны
Обобщенное выше исследование позволяет сделать некоторые важные политические выводы для стран, подверженных конфликтам. Во-первых, политика по борьбе с бедностью и деградацией окружающей среды снизит вероятность войны, а также станет важнейшей целью развития. Уменьшение значительного горизонтального неравенства необходимо для устранения основного источника конфликта. Также необходима политика, уменьшающая частные стимулы к борьбе, особенно когда конфликт продолжается.Прежде всего, необходимо обеспечить инклюзивное правительство — с политической, экономической и социальной точек зрения — и процветающую экономику, чтобы все основные группы и большинство людей выиграли от участия в нормальной экономике.
С политической точки зрения инклюзивное правительство — это не просто вопрос демократии; Демократия, основанная на большинстве, может привести к угнетению меньшинств. Конфликты наиболее велики в полудемократических странах или государствах с переходной экономикой и меньше всего — в странах с устоявшейся демократией и авторитарными режимами. 26 Демократические институты должны быть инклюзивными на всех уровнях — например, системы голосования должны гарантировать, что все основные группы представлены в правительстве. Недавняя конституция, принятая для правительства в Северной Ирландии, и предложения для Афганистана и Бурунди являются примерами этого.
Экономическая и социальная политика необходима для систематического сокращения горизонтального неравенства. Политика в отношении инвестиций, занятости, образования и других социальных услуг должна быть направлена на сокращение дисбалансов и неравенства.Такую политику необходимо проводить осторожно, поскольку действия по исправлению горизонтального неравенства иногда провоцируют конфликты со стороны группы, чье привилегированное положение ослабевает, особенно в Шри-Ланке.
Основная проблема заключается в том, что правительство страны, подверженной конфликту, может сопротивляться таким действиям, поскольку оно может быть бенефициаром дисбалансов. Внешние агентства могут указывать на необходимость сокращения горизонтального неравенства, но в конечном итоге такая политика должна зависеть от внутренних субъектов.
В краткосрочной перспективе политика по изменению частных стимулов к борьбе включает предоставление схем занятости и кредитов молодым мужчинам.В более долгосрочной перспективе расширение образования и достижение инклюзивного развития расширит возможности мирного времени. Более эффективный контроль и легитимность международных рынков наркотиков, древесины, алмазов и т. Д. Должны уменьшить возможности получения прибыли от незаконной торговли во время войны.
Заключение
Хотя эта статья сосредоточена на причинах конфликтов внутри стран, большая часть анализа имеет отношение к международной ситуации. Резкие экономические и социальные различия между западными обществами и мусульманским миром являются ярким примером международного горизонтального неравенства.Это, вместе с повсеместным обнищанием многих мусульманских стран, позволяет таким лидерам, как Усама бен Ладен и Саддам Хусейн, мобилизовать поддержку по религиозным мотивам слишком эффективно.
Дополнительные образовательные ресурсы
Бердал М., Мэлоун Д. Жадность и недовольство: экономические программы в гражданских войнах . Боулдер CO: Линн Риннер, 2000
Ле Биллон П., Макрэ Дж., Лидер Н., Восток Р. Политическая экономия войны: что необходимо знать агентствам по оказанию помощи .Лондон: Сеть помощи и реабилитации, 2000
Nafziger EW, Стюарт Ф., Вайринен Р. Война, голод и перемещение: источник гуманитарных чрезвычайных ситуаций . Оксфорд: Oxford University Press, 2000
Таблица
Примеры горизонтального неравенства
Категории дифференциации Избранные примеры Политическое участие Участие в правительстве Фиджи, Бурунди Ланка Членство в армии и полиции Фиджи, Северная Ирландия, Бурунди, Косова Экономическая мощь Активы: Ланджи Ланджи Гаити Частный капитал Малайзия, Южная Африка, Бурунди Государственная инфраструктура Чьяпас, Мексика, Бурунди Помощь Афганистан, Судан, Руанда , Сьерра-Леоне Занятость и доходы: Доходы Малайзия, ЮАР, Фиджи, Чьяпас Государственная занятость Шри-Ланка, Фиджи Элитная занятость Южная Африка, Фиджи, Северная Ирландия Безработица Южная Африка, Северная Ирландия Социальный доступ и положение Образование Южная Африка, Северная Уганда, КосоваМедицинские услуги Бурунди, Северная Уганда, Чьяпас Безопасная питьевая вода Уганда, Чиапас Жилье 3 Северная Ирландия , Уганда, Южная Африка Благодарности
Я благодарю редактора и двух рецензентов за их полезные комментарии.
Сноски
Конкурирующие интересы: не заявлены.
Ссылки
1. Стюарт Ф., Фицджеральд В., редакторы. Война и отсталость: экономические и социальные последствия конфликта. Оксфорд: издательство Оксфордского университета; 2001. [Google Scholar] 2. Тертон Д. Война и этническая принадлежность: глобальные связи и локальное насилие в северо-восточной Африке и бывшей Югославии. Oxford Dev Stud. 1997. 25: 77–94. [Google Scholar] 3. Рейнджер Т. Изобретение традиций в колониальной Африке. В: Hobsbawm E, Ranger T, редакторы.Изобретение традиции. Кембридж: Песнь; 1983. С. 211–262. [Google Scholar] 4. Gurr TR. Меньшинства в группе риска: глобальный взгляд на этнополитические конфликты. Вашингтон, округ Колумбия: Институт прессы мира; 1993. [Google Scholar] 5. Александр Дж., МакГрегор Дж., Рейнджер Т. Этническая принадлежность и политика конфликта: случай Матабелеленда. В: Nafziger EW, Stewart F, Vayrynen R, редакторы. Война, голод и перемещение: источник чрезвычайных гуманитарных ситуаций. Оксфорд: издательство Оксфордского университета; 2000. С. 305–336. [Google Scholar] 6.Горовиц Д. Этнические группы в конфликте. Беркли: Калифорнийский университет Press; 1985. [Google Scholar] 7. Стюарт Ф. Горизонтальное неравенство как источник конфликта. В: Хэмпсон Ф., Мэлоун Д., редакторы. От реакции к профилактике. Лондон: Линн Риннер; 2001. С. 105–136. [Google Scholar] 8. Коэн А. Двумерный человек: очерк антропологии власти и символизма в сложном обществе. Беркли: Калифорнийский университет Press; 1974. [Google Scholar] 9. Кин Д. Преимущества голода: политическая экономия помощи голодающим на юго-западе Судана 1883-1989 гг.Принстон: Издательство Принстонского университета; 1994. [Google Scholar] 10. Кольер П., Хёффлер А. Жадность и обида в гражданской войне. Вашингтон, округ Колумбия: Всемирный банк; 2000. с. 42. [Google Scholar] 11. Хиршлейфер Дж. Темная сторона силы. Экон-запрос. 1994; 32: 1–10. [Google Scholar] 12. Нафцигер Э. У., Аувинен Дж. Экономические причины чрезвычайных гуманитарных ситуаций. В: Nafziger EW, Stewart F, Vayrynen R, редакторы. Война, голод и перемещение: источник чрезвычайных гуманитарных ситуаций. Оксфорд: издательство Оксфордского университета; 2000 г.С. 91–145. [Google Scholar] 13. Гомер-Диксон Т. Экологическая нехватка и насильственные конфликты: доказательства из случаев. Int Secur. 1994. 19 (1): 5–40. [Google Scholar]14. Каплан Р. Грядущая анархия: как дефицит, преступность, перенаселенность и болезни угрожают социальной структуре нашей планеты. Atlantic Monthly 1994 (февраль): 44-74.
15. Суэйн А. Нехватка воды как источник кризисов. В: Nafziger EW, Stewart F, Vayrynen R, редакторы. Война, голод и перемещение: источник чрезвычайных гуманитарных ситуаций.Оксфорд: издательство Оксфордского университета; 2000. С. 179–205. [Google Scholar] 16. Фэйрхед Дж. Конфликт из-за природных и экологических ресурсов. В: Nafziger EW, Stewart F, Vayrynen R, редакторы. Война, голод и перемещение: источник чрезвычайных гуманитарных ситуаций. Оксфорд: издательство Оксфордского университета; 2000. С. 147–178. [Google Scholar] 17. Нафцигер Э. У., Стюарт Ф., Вайринен Р., редакторы. Война, голод и перемещение: источник чрезвычайных гуманитарных ситуаций. Оксфорд: издательство Оксфордского университета; 2000. [Google Scholar] 18.Котуц Э. Оксфорд: Оксфордский университет; 2001. Причины насильственного конфликта в Боснии и современные усилия по установлению прочного мира [диссертация] [Google Scholar] 19. Кин Д. Сьерра-Леоне: война и ее функции. В: Стюарт Ф., Фитцджеральд В., редакторы. Война и отсталость: экономические и социальные последствия конфликта. Оксфорд: издательство Оксфордского университета; 2001. С. 155–175. [Google Scholar] 20. Рино В. Политика военачальника и государства Африки. Боулдер, Колорадо: Линн Риннер; 1998. [Google Scholar] 21.Крамер К. Человек экономический идет на войну: методологический индивидуализм, рациональный выбор и политическая экономия войны. Лондон: Школа востоковедения и африканистики; 2001. [Google Scholar] 22. Эльбадави I, Самбанис Н. Сколько войны мы увидим? Оценка частоты гражданской войны в 161 стране. Вашингтон, округ Колумбия: Всемирный банк; 2001. [Google Scholar] 23. Лихбах М.И. Оценка «Разве экономическое неравенство порождает политический конфликт?» исследования. Мировая политика. 1989; 41: 431–470. [Google Scholar] 24. Морриссон К.Программы стабилизации, социальные издержки, насилие и чрезвычайные гуманитарные ситуации. В: Nafziger EW, Stewart F, Vayrynen R, редакторы. Война, голод и перемещение: источник чрезвычайных гуманитарных ситуаций. Оксфорд: издательство Оксфордского университета; 2000. С. 207–237. [Google Scholar] 25. Андре С., Платто Ж.-П. Землевладение в условиях невыносимого стресса: Руанда попала в мальтузианскую ловушку. Намюр: Центр исследований и экономики развития (CRED), Университеты Нотр-Дам-де-ла-Пэ; 1996. стр. 49. [Google Scholar]Можно ли избежать этнических конфликтов?
От геноцида в Руанде в 1994 году до нынешнего насилия в Бирме этнические конфликты неоднократно преследовали мир, разрушая общины.Следующее исследование в рамках этого эссе фокусируется на том, почему насильственные этнические конфликты неизбежны, путем оценки нынешних подходов к их предотвращению. Прежде чем обсуждать превентивные методы, важно понять, что в этом эссе будет определять «этническая принадлежность» и «этнический конфликт». Поверхностное определение этнической принадлежности можно понимать как группу, к которой индивид определяет себя. Однако Бэнкс и Фентон оспаривают это упрощенное восприятие, предлагая исчерпывающие объяснения.Исследование Бэнкса предполагает, что для того, чтобы по-настоящему понять это явление, этническую принадлежность следует рассматривать как совокупность множества социальных и наследственных факторов. Он учитывает широкий спектр факторов, включая биологические отношения, достижения, идентичность и происхождение, которые влияют на социальную конструкцию человека (Banks 1996: 190). Говоря более упрощенно, Бэнкс предполагает, что этническая принадлежность — это интеллектуальная конструкция, на которую влияют социальные факторы. Проведенное Фентоном сравнительное исследование поддерживает идею социальной конструирования этничности, утверждая, что «социальная конструкция происхождения и культуры, мобилизация происхождения и культуры, а также значения и последствия построенных вокруг них систем классификации» оказывают влияние на то, что создает этническую принадлежность (Фентон 2010, стр.3).
Анализ этой концепции Фентоном также предполагает, что этническая принадлежность является социально сконструированной, при этом подчеркивается влияние происхождения и культуры. В целом его аргументы указывают на то, что конструкции привели к формированию сообществ, в которых базируются отдельные этносы. Принимая во внимание исследования Бэнкса и Фентона, этническую принадлежность можно понимать как общую идентичность, в рамках которой определяют себя отдельные социально сконструированные сообщества. Принимая во внимание это определение этнической принадлежности, этнический конфликт можно интерпретировать как рост напряженности между двумя отдельными сообществами из-за их разных этнических идентичностей.Насильственный этнический конфликт можно рассматривать как перерастание этой напряженности в физическое насилие.
Следуя этим определениям, это эссе продемонстрирует, почему в некоторых случаях невозможно избежать жестоких этнических конфликтов. В первом разделе я кратко изложу причины этнических конфликтов, чтобы выявить, что увеличивает напряженность. После установления источников конфликта, второй раздел будет содержать оценку превентивных методов, позволяющих избежать указанных причин. Возможные методы предотвращения, которые будут рассмотрены, — это экономическое развитие, эффективное управление, вмешательство и дипломатия.В третьем разделе будет рассмотрено влияние обсуждаемых подходов на предотвращение конфликта в Дарфуре, Судан, чтобы дополнительно продемонстрировать, почему этнический конфликт неизбежен.
Раздел 1: Ученые о причинах этнических конфликтов
Ресурсы
Исследования Вегенаста и Базедо показывают, что разделение сообществ, слитых с природными ресурсами, является рецептом эскалации конфликта (Wegenast and Basedau 2013, p. 433). Их аргументы, во-первых, основаны на представлении о том, что существование нескольких этнических групп ведет к разделению.Однако насильственные конфликты становятся более вероятными, когда доступны большие объемы природных ресурсов. Этнически разделенные сообщества будут бороться за право собственности на ресурсы, демонстрируя, как конфликтная напряженность может возрасти из-за ресурсов. Исследования Вегенаста и Базедау полезны, поскольку они предоставляют доказательства, демонстрирующие сильную корреляцию между ресурсами, этническим разделением и насилием (Wegenast and Baseau, p.443). Тем не менее их результаты ограничены из-за отсутствия учета последствий нехватки ресурсов.
Хэмпсон и Мэлоун, напротив, рассматривают этот аспект, утверждая, что нехватка достаточных ресурсов в бедных сообществах может привести к этническому конфликту (Hampson and Malone 2002, p.79). Они рассматривают ряд альтернативных факторов, включая высокий рост населения, неравномерное распределение земли и другие экономические факторы, как триггеры конфликта (Hampson and Malone 2002, p.79). Наряду с исследованиями Вегенаста и Базэдау предыдущие аргументы свидетельствуют о том, что конкуренция за ресурсы и существование дефицита ресурсов способствуют возникновению конфликта.
Дилемма безопасности
Исследование Барри Позена предлагает анализ того, почему мы должны рассматривать дилемму безопасности как еще один фактор, вызывающий этнический конфликт. Под сильным влиянием реалистических объяснений он предполагает, что условия анархии вызывают незащищенность, которая может привести к конфликту (Posen 1993, p.27). Эта возможность конфликта увеличивается в государствах с несостоявшимися режимами из-за дилеммы безопасности. Дилемма безопасности возникает, когда одна группа пытается повысить свою собственную безопасность, что ведет к большей незащищенности для другой, создавая давление, которое может привести к конфликту (Posen 1993, p.28). Судя по свидетельствам постсоветских режимов, этническое насилие вспыхивает, когда группы в несостоявшихся государствах пытаются обезопасить себя. Позен предполагает, что это может происходить непреднамеренно, когда такие действия, как получение оружия для защиты, могут быть интерпретированы как жесты насилия по отношению к другим (Posen 1993, p.28). Этот анализ полезен тем, что позволяет нам рассматривать дилемму безопасности как причину этнических конфликтов в слабых государствах. Подходы к избеганию должны включать способы заставить группы внутри слабых государств чувствовать себя менее опасными (Posen 1993, p.43).
Элитная теория
Хотя исследование Позена полезно для установления причин, Де Фигейредо и Вайнгаст утверждают, что его объяснения ограничены (Walter and Snyder 1999 p. 262). Их утверждение подтверждается тем, что Позен сосредоточил внимание на конфликте в несостоявшихся режимах. Напротив, Де Фигейредо и Вайнгаст более тщательно продумывают причины, предполагая, что еще одной причиной конфликта являются политические элиты. Теория элиты предполагает, что политические элиты инициируют конфликт ради политической выгоды (Walter and Snyder 1999 p.261). Де Фигейредо и Вайнгаст утверждают, что слабые лидеры используют конфликт как инструмент для восстановления утраченной власти. На примере конфликта в Югославии полезна их модель для установления причин. На практике они демонстрируют, насколько утверждения Слободана Милошевича были важны для индукции страха, который привел к агрессивному поведению в Югославии (Walter and Snyder 1999 p.265). Таким образом, исследование Де Фигейредо и Вайнгаста демонстрирует, почему подходы к избеганию должны также учитывать способы обращения с политическими элитами.
Раздел 2: Методы предотвращения
Экономическое развитие
Исследование в рамках первого раздела показало, что обилие ресурсов и их нехватка являются влиятельными факторами, которые могут вызвать конфликт. Как следствие, многие ученые в этой области предложили экономическое развитие, чтобы предотвратить эффекты конкуренции, которые ресурсы могут вызывать среди населения. Таким образом, можно проанализировать экономическое развитие как превентивную меру, чтобы показать, можно ли избежать этнического конфликта.
Участие Организации Объединенных Наций и ее более широких агентств может быть использовано для противодействия негативным последствиям, которые могут вызвать ресурсы (Hampson and Malone 2002, p.77). Следует использовать такие агентства, как Программа развития Организации Объединенных Наций (ПРООН) и Международные финансовые институты (МФИ), благодаря их установленным программам помощи, развития и наращивания потенциала. Программа ПРООН по наращиванию потенциала преследует широкий круг задач, таких как укрепление институтов и улучшение прав человека в слаборазвитых сообществах (United Nations 2009, p.5). Более того, Хэмпсон и Мэлоун утверждают, что ООН как институт является успешным механизмом мониторинга. Возможность конфликта может быть уменьшена благодаря способности Совета Безопасности вводить санкции против правительств, а также вмешиваться в форме миротворческих сил для снижения напряженности (Hampson and Malone 2002, p.85). Их аргументы полезны, поскольку они демонстрируют потенциально успешные методы избегания. Однако значительный анализ предложений Хэмпсона и Мэлоуна демонстрирует трудности в предотвращении конфликта.
Участие ООН, как описано выше, является успешным с точки зрения ее способности направлять миротворческие силы туда, где обычно возникают конфликты. Тем не менее такие действия, как ввод миротворческих сил, являются реакционными и используются после того, как конфликт уже начался. Поддержание мира можно рассматривать как превентивный метод только в том случае, если оно используется до эскалации насилия. Как метод, он также имеет политические последствия, которые отпугивают некоторые государства. На практике государства-члены избегают действий, несмотря на свидетельства роста межэтнической напряженности, например, в Руанде в 1994 г., когда отсутствие стратегических достижений помешало реакции международного сообщества (Hampson and Malone 2002, p.81). Исследование Reuveney et al. О ресурсах и конфликте предоставляет дополнительные доказательства, которые демонстрируют, что внешняя помощь бесполезна для прекращения конфликта (Reuveney et al 2011, p.709). Их данные свидетельствуют о том, что помощь третьих сторон имеет тенденцию к эскалации конфликтов из-за того, что помощь используется для приобретения оружия и призыва новобранцев (Reuveney et al 2011, p.709). Подобные исследования подтверждают, почему предложение Хэмпсона и Мэлоуна об экономическом развитии не дает существенных доказательств того, как программы развития могут предотвратить конфликт из-за ресурсов.
Бьюкенен также рассматривает возможность избежания конфликта посредством устранения экономической нестабильности в государстве (Бьюкенен 20, с.199). Этот метод предотвращения позволяет бороться с конфликтами, связанными с ресурсами, за счет уменьшения экономического разрыва между отдельными этническими группами. Как следствие, возросшее богатство не может использоваться политическими элитами как повод для вступления в насильственные конфликты (Buchanan 20, p.199). Теоретически устранение всей экономической нестабильности в государстве, несомненно, снизит напряженность между группами по поводу ресурсов.Однако на практике сама Бьюкенен признает маловероятность создания экономической программы, которая позволила бы устранить все недовольства между группами (Buchanan 20, p. 199). Исследования Reuveney et al еще больше противоречат этим предположениям, поскольку их доказательства заключаются в том, что усиление развития только продлевает существование конфликтов (Reuveney et al 2011, p.708). Их исследования чрезвычайно полезны в рамках этого анализа, поскольку их теоретико-игровая модель конфликта демонстрирует, что дальнейшее извлечение ресурсов усиливает конфликты внутри государства (Reuveney et al 2011, p.698). Их эмпирические данные показывают, что программы развития, которые приводят к производству большего количества ресурсов, в конечном итоге приводят к будущим конфликтам из-за тех же самых ресурсов. Поэтому, рассматривая экономическое развитие как превентивный метод, трудно предположить, что оно позволяет избежать конфликтов из-за долгосрочных негативных последствий, которые может вызвать увеличение ресурсов.
Эффективное управление и вмешательство
Приписывая дилемму безопасности основной причине этнического конфликта, предполагает, что сам этнический страх является причиной конфликта.Принимая во внимание борьбу с этническим страхом, Лейк и Ротшильд предлагают эффективное управление и вмешательство третьей стороны. Эффективное управление описывается как метод, который включает «демонстрации уважения, разделение власти, выборы, спроектированные для создания взаимозависимости групп, а также установление региональной автономии и федерализма» (Lake and Rothschild 1996, p.42). Все эти усилия можно использовать для улучшения чувства незащищенности. Однако анализ недостатков этих мер дает дополнительные доказательства того, почему этнический конфликт неизбежен.
Демонстрация уважения к группам меньшинств, а также разделение власти являются примерами эффективного управления, которое следует использовать для уменьшения незащищенности (Lake and Rothschild 1996, p.42). Оба метода оказались успешными в рамках правительства ЮАР 1993–1999 годов, когда конституционные меры улучшили представительство меньшинств на региональном и правительственном уровнях (De Villiers, 2013, стр. 662). Формальное разделение власти было эффективным в поддержании мира в Южной Африке между отдельными группами, демонстрируя, насколько эффективное управление может предотвратить конфликт (De Villiers, 2013, стр.662). Несмотря на это свидетельство, Лейк и Ротшильд сами признают возможные трудности, которые может вызвать разделение власти. Они рассматривают ситуации, когда элиты большинства не желают отвечать на требования меньшинства, что потенциально может вызвать новые конфликты (Lake and Rothschild 1996, p.59). Эта проблема с эффективным управлением проявилась в Южном Судане в 2016 году, когда были разорваны соглашения о разделе власти между Риек-Мачаром и Сальвой Кииром, что привело к эскалации насилия между правительством и силами повстанцев.
Понятно, что уменьшение исторической незащищенности соперничающих этнических групп — трудная задача для стран с долгой историей насилия.Принимая во внимание анализ причин конфликта, сделанный Позеном, уменьшение этой незащищенности необходимо для того, чтобы этнического конфликта можно было избежать (Posen 1993, p.27). Лейк и Ротшильд также предлагают вмешательство третьей стороны в качестве способа противодействия обсуждаемой небезопасности. Международное вмешательство считается эффективным средством уменьшения конфликтов, поскольку сторонние органы, такие как коалиции ООН, могут объединять лидеров для посредничества (Lake and Rothschild 1996, p.65). Этот аргумент полезен для посредничества, поскольку процесс может привести к формированию группами политических соглашений, которые могут уменьшить конфликт.Несмотря на эту возможность, вмешательство, о котором говорилось ранее, сопряжено с множеством проблем.
Во-первых, власть может негативно рассматривать интервенцию как нарушение государственного суверенитета. Это подрывает процессы посредничества, если лидеры не хотят сотрудничать. Кроме того, исследование Реувени и др. Дало эмпирические данные, демонстрирующие, что вмешательство третьей стороны является успешным только в том случае, если оно направлено только на прекращение боевых действий (Reuveney et all 2011, p.709). Политизирующее вмешательство и выбор стороны могут привести к долгосрочным неудачам.Эта проблема была продемонстрирована в Сомали 1993 года, где предпочтение лидера Али Махди Мохамеда над Мохамедом Фарахом Айдидом международным сообществом не смогло снизить долгосрочную нестабильность в стране (Lake and Rothschild 1996, p.67). Подобные примеры демонстрируют трудности с уменьшением этнической незащищенности. Без устранения незащищенности предотвращение дилеммы безопасности проблематично, что демонстрирует, почему эффективное управление и вмешательство не позволяют избежать конфликта.
Превентивная дипломатия и институционализм
Де Фигейредо и Вайнгаст считают элиты с эгоистичными взглядами главными зачинщиками конфликтов.В случаях, когда отдельные элиты контролируют действия крупных фракций, предложение Джентлесона о превентивной дипломатии полезно. Превентивная дипломатия считает, что внешние субъекты важны для осуществления раннего вмешательства в ситуациях, когда межэтническая напряженность усиливается. Как метод, он стремится как к мирному вмешательству, так и к дискуссии с элитами групп, чтобы продвигать диалог для переговоров (Jentleson 1996, p.11). Джентлесон пытается усилить аргументы в пользу превентивной дипломатии, утверждая, что ей удалось избежать распространения конфликта между Хорватией и Боснией на Македонию в начале 1990-х годов (Jentleson 1996, p.11). Он утверждает, что предупреждение США Милошевичу из Сербии о недопустимости обращения с албанцами в Косово, наряду с международным присутствием в Македонии, предотвратило распространение этнического конфликта на Косово и Македонию (Jentleson 1996, p.11). Исследования Джентлесона, к сожалению, опровергаются событиями, разворачивающимися после его политического доклада 1996 года. Эскалация насильственного конфликта в Косово в 1998 году продемонстрировала основные провалы превентивной политики. Насилие в Македонии впоследствии обострилось в 2001 году, когда этнические разногласия стали основным источником обоих конфликтов (Lyon 2002, p.285). Устранение влияния элит путем переговоров не привело к снижению напряженности в регионе. Отчет Джентлесона о политике является полезным примером ограниченного и краткосрочного характера большинства подходов к предотвращению конфликтов. Это демонстрирует оптимистичный характер подходов, но в конечном итоге дает свидетельства того, что конфликт неизбежен в долгосрочной перспективе.
Вольф также рассматривает дипломатию в сочетании с лидерством и институционализмом как метод избегания (Wolff 2010).Рассматривая элиты как главную причину конфликта, предложение Вольфа направлено на то, чтобы вовлечь элиты в поиск компромиссов, чтобы снизить напряженность. Мирное соглашение Северной Ирландии 1998 года может быть использовано в качестве примера, подтверждающего утверждения Вольфа. Местные лидеры смогли вместе вести переговоры и идти на компромисс для установления мира. Эти компромиссы были реализованы через институты, что продемонстрировало важность институтов в мирных процессах (Wolff 2010). Подход Вольфа к избеганию наиболее полезен в рамках этого анализа, поскольку он подчеркивает важность привлечения лидеров конфликта.Однако, учитывая объяснения Де Фигейредо и Вайнагаста, компромисс может быть затруднен, если переговоры не будут соответствовать интересам некоторых лидеров. Более того, аргумент Вольфа опирается на установленные институты для выполнения соглашений. Как следствие, государствам без сильных институтов будет трудно выполнять соглашения. Несмотря на свою полезность, Вольф не учитывает ситуации, когда институты слабы, а элиты не подчиняются переговорам, таким как мирное соглашение по Дарфуру от 2006 года.Он не предлагает гибкого подхода, который можно было бы применить к менее развитым странам с межэтнической напряженностью. Подобные противоречия и их результаты в применении будут проанализированы в рамках следующего тематического исследования Судана.
Раздел 3: Пример — Дарфур 2003
Принимая во внимание соответствующие исследования в разделе 2, в следующем тематическом исследовании делается попытка проанализировать применение обсуждаемых превентивных методов к конфликту в Дарфуре, Судан. Рассмотрев влияние превентивных методов на современный этнический конфликт, эта статья сможет предоставить качественные доказательства возможности предотвращения.
Контекст
Постколониализм. Большая часть земель в южном регионе Дарфура была заселена этнически черными племенами фур, масалит и загава (Рейна 2004, с. 1299). После военного переворота 1989 года в Хартуме, столице Судана, к власти пришел араб Омар аль-Башир. До режима Башира земельные споры приводили к нападениям арабов-кочевников на чернокожих африканских фермеров на протяжении 1980-х годов (Totten 2011, p.12). Башир усилил напряженность в начале 1990-х годов, разделив Дарфур на три штата, в результате чего племена стали меньшинствами в каждом штате (Reyna 2004, p.1299).
В тот же период усиление опустынивания в виде засух из-за отсутствия дождя привело к массовой миграции арабов-кочевников в южный Дарфур (Reyna 2004, p. 1299). В 1989–1999 годах продолжалась эскалация небольших конфликтов между арабами и чернокожими, при этом местные лидеры в регионе встали на сторону арабов. Арабское большинство в правительстве усилило убеждения в превосходстве арабов, которые использовались для оправдания жестокого обращения с чернокожими (Totten 2011, p.14). Отсутствие защиты со стороны местных властей привело к созданию повстанческих групп защиты в форме Освободительной армии Судана (SLA) и Движения за справедливость и равенство (JEM) (Totten 2011, p.14). Наконец, в 2003 году серия организованных повстанческих атак ОАС и ДСР на правительственные базы была отражена правительственными нападениями на деревни Дарфура. Вооруженные арабские группы, такие как «Джанджавид», начали совершать многочисленные зверства по отношению к племенам, включая убийства, изнасилования, пытки и геноцид (Reyna 2004, p.1300). Текущие сообщения о гуманитарных злоупотреблениях в 2017 году по-прежнему связаны с убийствами, изнасилованиями, применением химического оружия, разрушениями и перемещением (HRW 2017). Эти утверждения демонстрируют неспособность международного сообщества предотвратить продолжение конфликта в Дарфуре.
Применение обсуждаемых методов
Рекомендации Бьюкенена по уменьшению конфликтов путем уменьшения экономического неравенства в применении к Дарфуру не привели к снижению уровня насилия. Этот превентивный метод был опробован и внедрен в Дохинском документе о мире в Дарфуре 2011 года. Соглашение, подписанное правительством Судана и Движением за освобождение и справедливость (LJM), было направлено на более равномерное распределение богатства (среди других целей) между отдельными группами как единое целое. способ снизить напряженность (Дуллаган, 2016).Отсутствие поддержки со стороны значительного большинства других повстанческих группировок сказалось на его способности успешно снижать напряженность в регионе. Дуллаган отмечает, что другие группы отклонили подпись и сформировали Суданский революционный фронт, который продолжал бороться с правительством (Dullaghan, 2016). Это прискорбное свидетельство демонстрирует, что экономическое развитие может предотвратить конфликты только в том случае, если все стороны согласны с целями развития. Эти результаты отвергают предложения Бьюкенена, демонстрирующие, почему экономическое развитие не может предотвратить конфликты.
Миграция арабов в южный Дарфур привела к росту населения, что, как правильно предположили Хэмпсон и Мэлоун, привело к раздору. Их предложения по борьбе с конфликтом за счет ресурсов предполагали участие ООН и ее более широких агентств. Применительно к Дарфуру их предложения, к сожалению, также закончились неудачей. Использование агентств ООН и полномочий Совета Безопасности оказало ограниченное влияние на предотвращение насилия в Дарфуре в будущем. Тоттен отмечает, что в период с 2004 по 2011 год ООН ввела различные санкции, «требуя, чтобы Судан разоружил ополченцев, действующих в Дарфуре; и передача дела Дарфурского конфликта в Международный уголовный суд »(Totten 2011, p.19). После отчета HRW за 2017 год становится очевидным, что разоружения ополченцев в Дарфуре не произошло из-за продолжающихся нападений противоборствующих группировок. Кроме того, появление потенциального применения химического оружия вызывает большую озабоченность, указывая на рост нарушений прав человека (HRW 2017). Аргументы Хэмпсона и Мэлоуна об успехах ООН как механизма предотвращения насилия в будущем в Дарфуре опровергаются. Как следствие, их неудачи представляют собой веские доказательства того, что этнических конфликтов можно избежать.
Предложения Лейка и Ротшильда о влиянии эффективного управления и вмешательства третьих сторон на сокращение насилия также опровергаются событиями в Дарфуре. Как указано во втором разделе, они предполагают, что вмешательство международных коалиций в конфликт может ускорить процессы установления мира и посредничества (Lake and Rothschild 1996, p.65). Пример такого типа процесса была предпринята в Дарфуре, когда в 2004 году действовали коалиции, состоящие из войск Африканского союза, Организации Объединенных Наций, Европейского союза и США.Первая коалиция во главе с АС не смогла инициировать мир, а также какой-либо процесс посредничества, поскольку насилие усилилось (Totten 2011, p.20). Усиление международного давления привело к мирному соглашению по Дарфуру от 2006 года между правительством и повстанцами. Примеры эффективного управления, обсуждаемые Лейком и Ротшильдом, были установлены в рамках соглашения, например, статья 2, которая устанавливает руководящие принципы разделения власти между группами (Дарфурское мирное соглашение 2006 г.). Обе стороны подписали соглашения, в конечном итоге стремясь положить конец затяжному конфликту.Несмотря на подписание и засвидетельствование, обе стороны быстро перестали соблюдать договоренности (Totten 2011: 24). К сожалению, насилие продолжалось в Дарфуре в 2006 году, демонстрируя неудачи вмешательства третьей стороны и эффективного управления как методов предотвращения этнического конфликта.
Заключение
Обсуждение
В целом результаты в третьем разделе свидетельствуют о том, что применение превентивных методов раздела два не помогло избежать конфликта.Аргументы Тоттена особенно поддерживали позицию этой статьи, поскольку его исследование показало, что международная реакция была неудачной. Эта позиция была поддержана в третьем разделе применения обсуждаемых методов, в которых экономическое развитие, участие ООН, эффективное управление и вмешательство третьей стороны — все это не помогло избежать конфликта.
Несмотря на эти неудачи, важно признать, что эффективные процессы управления так и не были полностью реализованы в 2006 году. Хотя такие методы, как разделение полномочий, были согласованы между сторонами, правительство Омара аль Башира не реализовало их в то время, демонстрируя проблемы с обозначением эффективного управления как полный провал.Кроме того, важно признать, что существует множество других типов превентивных методов, которые игнорируются в этой статье, такие как военное вмешательство и социальное развитие, которые дали разные результаты в предотвращении этнических конфликтов. Если взглянуть под другим углом, исследование в рамках этой статьи могло бы предоставить более сбалансированные аргументы, демонстрирующие возможные способы предотвращения этнического конфликта.
Тем не менее, я целенаправленно проанализировал неудачи превентивных методов, чтобы продемонстрировать слабые стороны нынешних подходов к избеганию.В сравнении с тематическим исследованием Дарфура были выявлены трудности, связанные с предотвращением конфликта. Страны с историей этнического насилия, смешанные с фракционированными сообществами, оказались более склонными к конфликтам (Wegenast and Basedau 2013, p. 433). В результате реакция международного сообщества на Дарфур не позволила снизить межэтническую напряженность, а также увеличить число смертей. Текущие подходы к конфликту, как указал Джентлесон, часто включают мирные переговоры и дискуссии с политическими лидерами.Тем не менее, в тематическом исследовании особо подчеркивается, что дипломатические дискуссии, несмотря на договоренности, все же могут не предотвратить эскалацию конфликта, если резолюции не будут быстро реализованы.
Рекомендации
Комбинация предложений Вольфа, Хэмпсона и Мэлоуна была бы полезна в борьбе с эскалацией напряженности. Заключение мирных соглашений путем переговоров является важным компонентом предотвращения перерастания конфликта в конфликт с применением насилия. Предложения Вольфа являются наиболее эффективными по сравнению с другими, поскольку он рассматривает способы поддержания мира через руководство и институты.Поддержание мирных соглашений в местах со слабыми институтами, таких как Дарфур, можно поддерживать только благодаря усилиям международного сообщества. Как следствие, постоянное участие органов ООН, предложенное Хэмпсоном и Мэлоуном, является необходимой мерой для поддержания мира в условиях высокой этнической напряженности.
Несмотря на возможные успехи в применении этих методов, исследование в данной статье показывает, что политические препятствия препятствуют возможности избежать конфликта. Как показано во втором разделе в Руанде в 1994 г., где не было индивидуальной выгоды, государства-члены ООН не вмешивались и не предотвращали геноцид.До тех пор, пока международное сообщество по-настоящему не поставит безопасность человека выше безопасности государства, лидеры намеренно будут продолжать избегать вмешательства в конфликты без личной выгоды. Этот основной фактор является причиной того, почему я считаю, что этнических конфликтов в нынешней системе, в которой мы живем, во многих случаях невозможно избежать. Это открытие, подтвержденное доказательствами в этой статье, указывает на важность государственного суверенитета и его влияние на решения, которые необходимо уменьшить, чтобы избежать конфликта. Подобные статьи следует использовать для предоставления в будущем доказательств того, почему необходимо международное вмешательство в государства с растущей этнической напряженностью.Это наряду с оптимизмом и многосторонними усилиями необходимы, если мы надеемся избежать жестоких этнических конфликтов.
Библиография
Банки, M.B. (1996) Этническая принадлежность: антропологические конструкции. Лондон: Routledge
Бьюкенен, С. (2008) Преобразование конфликта в северной Ирландии и приграничных странах: некоторые уроки мирных программ по оценке партиципативной демократии. Ирландские политические исследования [онлайн]. 23 (3), стр. 387-409. [Доступ 18 декабря 2017 г.].
Кармент, Д.К. и Джеймс, П.Дж. (1998) Организация Объединенных Наций 50: управление этническими круизами — прошлое и настоящее. Журнал исследований мира [онлайн]. 35 (1), стр. 61-82. [Доступ 27 ноября 2017 г.].
Cordell, K.C. и Вольф, С. (2009) Этнический конфликт: причины, последствия и меры реагирования . Кембридж: Polity Press.
Де Вильерс, Б.В. (2013) Федерализм в Южном Судане — варианты разделения власти в постоянной конституции. Журнал азиатских и африканских исследований [онлайн].49 (6), стр. 654-671. [Проверено 19 декабря 2017 г.].
Дуллаган, Северная Дакота (2016) Кризисы в Дарфуре. Доступно по адресу: http://www.responsibilitytoprotect.org/index.php/crises/crisis-in-darfur#DDPD [Доступно 28 декабря 2017 г.]
Фентон, С.Ф. (2010) Этническая принадлежность. Кембридж: Политика.
Хэмпсон, Ф.Х. и Мэлоун, Д.М. (2002) Повышение потенциала ООН по предотвращению конфликтов. Международные операции по поддержанию мира [онлайн]. 9 (1), стр. 77-98. [Доступ 12 ноября 2017 г.].
HRW.(2017) World Report 2017: Sudan. Доступно по адресу: https://www.hrw.org/world-report/2017/country-chapters/sudan [доступ 20 декабря 2017 г.]
Джентлесон, Б.Дж. (1996) Превентивная дипломатия и этнические конфликты: возможно, сложно, необходимо. Программный документ 27: Калифорния, США [доступ 12 ноября 2017 г.].
Lake, D.L. и Ротшильд, Д. (1996) сдерживание страха: истоки и управление этническим конфликтом. Международная безопасность [онлайн].21 (2), стр. 41-75. [Доступ 12 ноября 2017 г.].
Лион, А.Л. (2002) Международное влияние на мобилизацию насилия в Косово и Македонии. Журнал международных отношений и развития. [онлайн]. 5 (3), pp. 275–294 [доступ 20 декабря 2017 г.]
Петерсен, Р.П. (2012) Понимание этнического насилия . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Позен, Б. (1993) Дилемма безопасности и этнический конфликт. Глобальная политика и стратегия [онлайн].35 (1), стр. 27-47. [Доступ 12 декабря 2017 г.].
Реувени, Р.Р., Максвелл, Дж. М., Дэвис, Дж. Д. (2011) Анализ: О конфликте из-за природных ресурсов. Экологическая экономика [онлайн]. 70, стр. 698-712. [Доступ 18 декабря 2017 г.].
Рейна, С. (2010) Бедствия войны в Дарфуре, 1950–2004 гг. Ежеквартальный журнал «Третий мир» [онлайн]. 31 (8), стр. 1297-1320. [Проверено 19 декабря 2017 г.].
Субхасиш, Р. (2016) Рано или поздно: время возникновения этнических конфликтов после обретения независимости. Журнал исследований мира [онлайн]. 53 (6), стр. 800-814. [Доступ 14 ноября 2017 г.].
Totten, S.T. (2006) Геноцид в Дарфуре: расследование злодеяний в Судане. Абингдон: Рутледж.
Организация Объединенных Наций. (2009) Отчет о развитии потенциала. Нью-Йорк: Организация Объединенных Наций
Уолтер, Б.В. и Снайдер, Дж. (1999) Гражданские войны, небезопасность и вмешательство. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
Wegenast, T.W. и Базедо, М. (2013) Этническая фракционность, природные ресурсы и вооруженный конфликт.Управление конфликтами и наука о мире [онлайн]. 31 (4), стр. 432-457. [Проверено 5 декабря 2017 г.].
Вольф (2010). Стефан Вольф: Путь к прекращению межнациональных конфликтов. Доступно по адресу: https://www.youtube.com/watch?v=UfM7t_oqNDw [доступ 20 декабря 2017 г.]
Написано: Aiyetoro Hinds
Написано: Бристольский университет
Написано для: Eric Herring
Дата написания: январь 2018Дополнительная литература по электронным международным отношениям
Этнических и религиозных конфликтов в Индии
В Индии больше этнических и религиозных групп, чем в большинстве других стран мира.Помимо широко известных 2000 с лишним каст, существует восемь «основных» религий, 15 с лишним языков, на которых говорят на различных диалектах в 22 штатах и девяти союзных территориях, а также значительное количество племен и сект.
В последнее время выделяются три этнических или религиозных конфликта: два произошли в штатах Ассам и Пенджаб; другой, более известный индуистско-мусульманский конфликт, продолжается. как на религиозные, так и на региональные конфликты, тогда как индуистско-мусульманская проблема носит преимущественно религиозный характер.
ЭТНИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ В АССАМЕ
Из трех упомянутых конфликтов Ассам в последнее время привлек наибольшее внимание. Ни разу с момента раздела Индии в 1947 году так много людей не было убито и изгнано с мест проживания в результате этнического или межобщинного насилия. Согласно большинству имеющихся сейчас отчетов, насилие со стороны толпы унесло жизни четырех тысяч человек, сделало около 200000 бездомных и вынудило большое количество людей покинуть штат в поисках защиты в другом месте. Непосредственным поводом к кровопролитию стали выборы, состоявшиеся в феврале, хотя конфликты и напряженность сохранялись в течение последних трех лет.В Ассаме столкнулись три культурно разрозненные группы: ассамцы, бенгальцы (в обеих есть группы индусов и мусульман) и племена, которые представляют собой локализованные общины.
История миграции
В Ассаме наблюдались самые высокие темпы прироста населения в Индии с начала этого века. Значительную часть этого роста составляет миграция в государство. Большинство мигрантов прибыли из Бенгалии, включая территорию, которая сейчас называется Бангладеш (известная как Восточная Бенгалия до раздела 1947 года и Восточный Пакистан в 1947-71 годах).Бенгальские мигранты были как индуистами, так и мусульманами. Бенгальские индуисты начали прибывать после того, как британцы создали чайные плантации в середине девятнадцатого века. Из-за их образовательного преимущества перед ассамцами они лучше подходили для управления растущим административным и профессиональным аппаратом.
С другой стороны,бенгальских мусульман были в основном крестьянами. Они возникли преимущественно в Восточной Бенгалии, густонаселенном районе с низкой производительностью сельского хозяйства и фрагментированной структурой землевладения, неспособной поддерживать большие семьи.Напротив, Ассам был менее населен, многие районы были незаселенными, и давление на землю было меньше. Бенгальские крестьяне превратили большие площади из развалин, затопленных и засаженных деревьями земель в пригодные для жизни и продуктивные вдоль южного берега реки Брахмапутра, района, который также населен коренными племенными группами, особенно лалунгами.
Общее доминирование бенгальцев начало проявляться по-разному. У них были городские профессии, их язык был более развит и широко использовался в Ассаме, а их образовательное и даже численное превосходство стало более чем очевидным.С остановившимся распространением образования в двадцатом веке, ассамский средний класс медленно появлялся, а с ростом ассамского среднего класса в Ассаме были посеяны семена того, что было названо «маленьким национализмом».
Развитие после обретения независимости
После раздела 1947 года и передачи очень большого бенгальского мусульманского района Силхет Восточному Пакистану ассамский средний класс пришел к власти впервые примерно за столетие. Благодаря расширенным образовательным программам и использованию ассамского языка в качестве языка в университете, эта недавно обретенная власть, подкрепленная избирателями, была использована для консолидации позиций среднего класса Ассама против бенгальского доминирования в административных службах и профессиях.
С другой стороны, различные племена нижних хребтов были менее развиты, чем обе эти противоборствующие общины. В зависимости от преобладания того или другого в их местном контексте они чувствовали давление и даже эксплуатацию в культурном, экономическом и политическом плане со стороны обеих групп.
Несмотря на наличие международной границы, миграция из Восточного Пакистана продолжалась наряду с миграцией из Западной Бенгалии. Существуют серьезные споры по поводу фактических масштабов, но наиболее полная оценка показывает, что между 1961 и 1971 годами доля ассамского языка впервые снизилась, а доля говорящих на бенгальском языке увеличилась; с 1971 по 1981 год — 1.2 миллиона мигрантов добавились к 14,6 миллионам населения в 1971 году. Кроме того, число зарегистрированных избирателей резко увеличилось с 6,5 миллиона в 1972 году до 8,7 миллиона в 1979 году, рост, который нельзя полностью отнести к достижению возраста голосования по сравнению с предыдущим. неприемлемо. Это последнее открытие Избирательной комиссии было фактически отправной точкой нынешней фазы организованного студенческого движения, поддерживаемого широкими слоями среднего класса Ассама. У движения есть широкий спектр требований, включая развитие Ассама и увеличение доли выгод от его богатых национальных ресурсов, включая нефть, для ассамцев.Почему проблема депортации «нелегальных иностранцев» оказалась в центре внимания движения, требует пояснений.
Несмотря на общие антибенгальские настроения, изгнание мигрантов, прибывших из Западной Бенгалии (эти мигранты являются преимущественно индуистами), не могло быть осуществлено ни по закону, ни по политическим причинам. Перемещение между штатами и проживание в Индии совершенно законны, а экономика и общество Ассама, несмотря на антагонизм, неразрывно связаны с Западной Бенгалией.
С другой стороны, «место происхождения после 1947 года» мигрантов из Бангладеш, в основном мусульман, делает их «иностранцами», а их миграцию в политических целях можно назвать «незаконной».Таким образом, студенты нашли основание для требования их исключения. Кроме того, эти мусульманские мигранты оказывали неограниченную поддержку Партии Конгресса, которую теперь представляет г-жа Ганди, а партия, в свою очередь, покровительствовала им настолько, что местные политики Партии Конгресса похоже, включили иностранцев в списки избирателей независимо от того, имели ли они индийское гражданство.
Именно в такой атмосфере и были назначены выборы. Г-жа Ганди подверглась резкой критике в Индии за ее решение назначить выборы.Похоже, что в ее решение вошли два соображения: ее потребность в победе на выборах из-за неудач, которые ее партия потерпела на недавних выборах штата, и ее намерение вести переговоры с новым набором избранных лидеров, которые, возможно, будут более сговорчивыми, чем студенты на выборах. проблема «инопланетян».
В результате произошло крупномасштабное насилие и разрушение людей, имущества, мостов и других ресурсов. В дополнение к предсказуемым нападениям на бенгальцев в городах, имели место массовые убийства, в ходе которых первые борцы, выступавшие за выборы, напали на ассамские деревни в Гохпуре, а позже, в самой ужасной резне, свидетелями которой были в независимой Индии, другое племя, выступающее против голосования, Лалунг, как сообщается, при поддержке ассамцев убил множество бенгальских мусульман в Нелли.
Распространение городского конфликта на деревни, по-видимому, частично является результатом появления поддержки левых партий на предыдущих выборах. Ориентированная на земельную реформу аграрная программа левых и ее попытка создать базу в мусульманском крестьянстве, похоже, вызвали недовольство ассамских помещиков и более зажиточного крестьянства. Самая популярная левая партия, Марксистская Коммунистическая партия (КПМ), находится у власти в Западной Бенгалии и поэтому связана с бенгальцами. Более того, племена, похоже, вовлечены в борьбу за землю, нападая на любую общину, ассамскую или бенгальскую, владеющую большей частью земли в их соответствующих местных условиях.
Удержание правительства, борьба за рабочие места, нехватка земли и приток населения, таким образом, обострили исторические различия между ассамцами и бенгальцами, превратив их в жестокие этнические противоречия в Ассаме. Все это происходило в условиях острой отсталости Ассама и медленного экономического роста. Агитация против инопланетян является выражением, среди прочего, страха ассамцев перед политическим подавлением все большего бенгальского присутствия в государстве.
КОНФЛИКТ СИХ-ХИНДУ В ПЕНДЖАБЕ
Начиная с августа 1980 года, рост межобщинной напряженности между индуистами и сикхами в штате Пенджаб привел к ожесточенным столкновениям, особенно в прошлом году.В отличие от Ассама, Пенджаб — штат с самым высоким доходом на душу населения. Это центр Зеленой революции в Индии, наибольшие выгоды от которой получили богатые крестьяне-сикхи. В Пенджабе сикхи составляют большинство, индуисты — меньшинство.
Хотя религиозные символы использовались для мобилизации сикхов и выдвигался сепаратистский лозунг Халистана (суверенного государства сикхов), хартия требований сикхов, извлеченная из резолюции Анандпур Сахиб, имеет сильные экономические и политические компоненты, в отличие от в Ассаме, где проблема иностранцев отодвинула на второй план экономические требования.
«Основные» религиозные требования сикхов, в том числе увеличение времени на радио для религиозных передач по федерально контролируемому радио и отдельный законодательный акт для сикхских религиозных святынь, были удовлетворены Нью-Дели в феврале этого года. Основные политические требования — это большие полномочия, в том числе финансовые, для государств по отношению к Нью-Дели. Для рассмотрения этих требований назначена комиссия.
Экономические потребности включают большую долю речных вод для орошения и большие центральные инвестиции в промышленный сектор Пенджаба.Единственные нерешенные вопросы — территориальные и водные вопросы. Другие требования, в настоящее время незначительные, могут позже стать важными. Волнение не утихает.
Классы, религия и зеленая революция в Пенджабе
Согласно переписи 1971 года, сикхи составляли 60,2% населения Пенджаба, а индуисты — 37,5%. В деревнях сикхское большинство было еще больше, составляя 69,4% от общей численности сельского населения по сравнению с 28,6% индуистов. Однако в городских районах индуисты составляли большинство — 66 человек.4% против 30,8% сикхов. Торговля и услуги, а не производство, являются основными секторами городской экономики в Пенджабе, и индуистские торговцы доминируют в обоих. В сельскохозяйственном секторе преобладают сикхи, культивирующие касты, известные как джаты.
Зеленая революция, основанная на биохимических и механических ресурсах в сельском хозяйстве и излишках продукции для рынка, глубоко связала торговлю с сельским хозяйством и сделала последнее зависимым от рынка. Как для покупки современных ресурсов, так и для продажи излишков продукции богатый сикхский фермер вынужден идти через городской рынок, где доминирует индуистский торговец.Пока экономический пирог продолжал расти, это несоответствие не имело большого значения, но когда цены на продовольственное зерно и другие культуры перестали расти, возникло столкновение интересов между сикхским фермером и индуистским торговцем.
Проблемы с орошением усугубили ситуацию. То, что в Пенджабе лучшее орошаемое земледелие в стране, недостаточно для богатого крестьянина; в то время как 1,4 миллиона гектаров в Пенджабе орошаются каналами, два миллиона гектаров зависят от трубчатых колодцев. Из-за потребности в электроэнергии и дизельном топливе трубчатое орошение «в три-девять раз дороже» (India Today).Таким образом, процветание богатого крестьянства пошло на убыль.
Произошли другие события. Безземелье увеличилось с 17,3 процента в 1961 году до 32,1 процента в 1971 году и позже. Безземельные, в основном неприкасаемые и низшие касты индусов и сикхов, также стали политизироваться левым Союзом сельскохозяйственных рабочих. Сикхи, занятые в городских ремеслах, не так доминируют ни в экономическом, ни в численном отношении, как индуисты. И, наконец, доля сикхов в армии снизилась с 35 до 20 процентов.
На фоне растущей неопределенности религия разделяет и объединяет.
Для богатого сикхского крестьянства, столкнувшегося с индуистскими торговцами, с одной стороны, и политизированным трудом, с другой, религия играет полезную роль. Он объединяет сикхского торговца, который также выступает против индуистского торговца, и сикхского рабочего из низшей касты, разделяя сельскохозяйственный труд на сикхов из низшей касты и индуистов из низшей касты или неприкасаемых. Религиозные лозунги апеллируют к религиозности небезопасного маленького сикхского крестьянина и неполитизированного сикхского рабочего.
Власть, избирательная политика и религия
Маловероятно, что эти связи автоматически привели бы к политическим действиям без посредничества политических партий. Это посредничество не просто отражало возникающие социально-экономические разногласия; это углубило их. Две основные сельские партии, правящий Конгресс и Акали Дал, партия, в которой доминирует богатое сикхское крестьянство, внесли большой вклад в это углубление. Ученые отметили шизофренический характер политики Пенджаба.У него «двойная политическая система и двойная политическая сфера», одна светская, а другая религиозная и ограниченная сикхами.
После истощения «зеленой революции» в Пенджабе это первый раз, когда Акали не были у власти. Хотя у них было первое относительно стабильное правление с 1977 по 1980 год, Конгресс вернулся к власти в 1980 году. Находясь у власти, элита Акали не выдвинула ни одного из своих нынешних требований к Нью-Дели, где ее партнер по избирательному альянсу, партия Джаната. , правил, но вскоре после того, как конкурирующий Конгресс вернулся, начались агитации в поддержку требований.Последствия для власти кажутся достаточно ясными: если возросшая экономическая мощь богатого сикхского крестьянства не будет сопоставлена с политической властью, мир в Пенджабе будет трудно поддерживать. Либо политическая власть должна компенсировать приостановку экономического процветания, либо должны вернуться более серьезные экономические стимулы, как это выражается в вопросе речных вод. Таким образом, интересы политической элиты Акали совпали с интересами недовольного крестьянства. Религия является особенно эффективным средством политической мобилизации в такой ситуации, поскольку одно только это может предотвратить растущую дифференциацию в сикхском сообществе от фрагментированного и слабого политического выражения.
Правящий Конгресс также провел предвыборную игру. Пытаясь ослабить Акали Даля, в недавнем прошлом он поддерживал яростные общинные фракции, включая нынешнего мессию Сант Бхиндранвале, на выборах в SGPC. Конгресс явно не заинтересован в решении проблемы, если не будет вероятных политических или электоральных выгод или если насилие не достигнет взрывоопасных масштабов.
ПРОБЛЕМА ИНДУ-МУСУЛЬМАН
Из всех религиозных и этнических проблем в современной Индии история бросила самую глубокую тень на индуистско-мусульманские отношения.Самой критической современной фазой этой истории был раздел 1947 года. Мусульманское суверенное государство Пакистан было рождено в условиях ужасающего межобщинного насилия, но почти столько же мусульман, сколько было в новом составе Пакистана, по разным причинам остались в Индии. Раздел не разрешил индуистско-мусульманских проблем; это привело к ухудшению положения мусульман в Индии. Их обвинили в разделении страны, их руководство уехало, а их власть была еще больше ослаблена из-за удаления всех районов с мусульманским большинством, кроме Кашмира.Прежде всего, конфликт между Индией и Пакистаном сохранял корни межобщинной напряженности вечно и толкал мусульман в плачевную ситуацию защиты своей лояльности Индии. Даже через 36 лет после обретения независимости проблема не решена; В действительности хинди-мусульманские беспорядки увеличились за последние несколько лет.
Однако было бы неправильно делать вывод, что вся мусульманская община в Индии находилась под давлением. Во-первых, хоть и меньшинство (по переписи 1971 г., 11.2 процента населения Индии составляли мусульмане, в отличие от 61,2 процента кастовых индуистов), мусульмане составляют большинство в одном штате и составляют от 13,5 до 24 процентов населения в пяти штатах. В Индии 39 округов, в которых они составляют от 20 до 94 процентов населения. Между ними существует множество культурных различий. Лишь 45 процентов говорят на урду, и есть разделения на касты и секты. 73% проживают в деревнях; только 27 процентов — городские. Это особенно важно, поскольку после 1947 года индуистско-мусульманские беспорядки происходили по большей части в городских центрах.Большинство этих городов являются модернизирующимися городами среднего размера, такими как Алигарх, Морадабад, Меерут, Ранчи, Барода, Хайдарабад, Тривандрам. В больших и / или промышленно развитых городах, таких как Бомбей, Дели, Ахмедабад, общественная ярость, когда бы она ни возникала, не выходила за пределы старых частей города. Деревни остались в основном нетронутыми. Острое общинное сознание встречается в основном в среднем классе; его самые плодородные базы лежат в нижних слоях среднего класса растущих средних городов с многочисленным мусульманским населением.
Дискриминация существует и на других уровнях в других частях страны. Снижение статуса урду на севере Индии, широкое использование индуистской мифологии и символов в школьных учебниках и продолжающиеся споры по поводу главного учебного заведения мусульман, Алигархского университета, действительно многое сделали, чтобы спровоцировать мусульманские опасения. Свидетельства того, что полиция и административный аппарат в недавних беспорядках встали на сторону агрессивных индуистов, еще больше усилили широко распространенное чувство дискриминации.
Возникающий характер избирательной политики только усугубил положение. Помимо общинных индуистских партий, даже правящая Партия Конгресса, якобы светская, с момента обретения независимости носила дуалистический характер. Светское напряжение в Конгрессе было представлено Неру, но общинное напряжение также присутствовало в лице Пателя, первого заместителя премьер-министра Индии, и было более выражено на провинциальном уровне. Рост Неру сдерживал общественную напряженность, но в семидесятых годах партийный аппарат перешел в руки нового поколения лидеров, чья власть и мобилизация основаны не столько на секуляризме или социально-экономических программах, сколько на эксплуатации кастовых и религиозных разделений. на местном уровне.
Если Неру продемонстрировал интегрирующий потенциал демократической политики, то новые лидеры показали ее раскольнический потенциал. Мусульмане составляют самое многочисленное меньшинство. Их голоса могут повлиять на политическую судьбу. Партии без колебаний раздувают общественное пламя ради победы на выборах. Самым последним примером этого была открытая общинная кампания Конгресса на охваченных насилием выборах в Ассаме. Этот новый режим realpolitik был принят новыми провинциальными и местными лидерами большинства партий.Возросшие в последнее время массовые беспорядки между индуистами и мусульманами во многом связаны с этим новым явлением.
Заключение
Эти проблемы легче описать, чем предложить, что с ними делать. В ситуации взаимного недоверия практически любое решение вызовет споры. Тем не менее, три решения кажутся правдоподобными. Во-первых, значительную помощь могла бы оказать дальнейшая децентрализация власти в пользу государства. Это частично решило бы проблемы в Пенджабе и Ассаме, которые жаловались на разрыв между ресурсами, на которые они имеют право, и ресурсами, которые они фактически обрабатывают.Во-вторых, необходимо предпринять сознательные попытки повысить образовательный и экономический уровень мусульман, чья социально-экономическая отсталость легко демонстрируется. Мусульманская элита может многое сделать в этом отношении. Особые образовательные льготы предусмотрены конституцией, но над ними следует работать. Современное либеральное, в отличие от религиозного, образование могло бы очень помочь. Правительство, со своей стороны, могло развеять опасения мусульманской общины, лучше представляя мусульман в полиции и военизированных формированиях.В-третьих, светские лидеры, в той мере, в какой они существуют, должны прилагать постоянные усилия, чтобы вновь ввести и углубить светские, социально-экономические проблемы в демократической политике. Следует разоблачать партизанских общинных лидеров и общинную избирательную мобилизацию как внутри, так и за пределами общинных партий, но особенно внутри правящей партии. Осознанное руководство — политическое, социальное и интеллектуальное — должно работать для этого политического восстановления. Окончательное решение проблем может быть чрезвычайно трудным, но существенное облегчение — нет.
Распределение населения по вероисповеданию, перепись 1971 года
Процент вероисповедания
(1) Индусы
(а) Каста индусы 61,22
(б) Зарегистрированные касты 14,60
(c) Зарегистрированные племена 06.90
(2) Мусульмане 11,21
(3) Христиане 2,60
(4) Сикхов 1.89
(5) Буддисты 0,70
(6) Джайны 0,47
(7) Другие религии
(включая Tribals, Parsis и
евреев) 0.40
(8) Религия не указана 0,01
Распределение населения по родному языку, перепись 1971 г., / P>
Процент языка
Хинди 29,66
бенгальский 8,18
телугу 8,16
маратхи 7,71
Тамил 6,86
Урду 5,18
Гуджарати 4,74
Малаялам 4.003
каннада 3.95
Ория 3,62
Пенджаби 3.001
Ассамский 1,63
Кашмир 0.44
Синдхи 0,306
Санскрит 0,0004
Ассам Индия
1901-11 16,8 5,7
1911-21 20,2 -0,3
1921-31 20,1 11,0
1931-41 20,5 14,2
1941-51 20,1 13,3
1951-61 35,0 21,6
1961-71 35,2 24,8
1971-81 36,3 24,7
Источник: Майрон Вайнер, 1983, с. 283.
Авторские права на статью Cultural Survival, Inc.
3. Этнические конфликты в контексте теорий социальных наук
3.Этнические конфликты в контексте теорий социальных наукСодержание — Назад — Вперед
Это старый веб-сайт Университета Организации Объединенных Наций. Посетите новый сайт http://unu.edu
3. Этнические конфликты в контексте социальных наук теории
Валерий А. Тишков
Тишков Валерий Анатольевич
Различные подходы социальных наук к феномену этническая принадлежность и методология дисциплины влияют на достаточно широкий спектр интерпретаций этнических конфликтов.В проблема в том, что то, что обычно называют этническим конфликтом довольно часто имеет более сложный характер. Например, национальные движения за независимость в Балтийском регионе были рассматривается советскими специалистами как этнический конфликт, развившийся в бывший СССР ». Но на самом деле решающим фактором этих события были политическими, а не этническими: это было движение три балтийских государства с этнически смешанным населением для государственного суверенитета и за полный выход из Советского империя.
Большинство жителей этих республик состоит из трех человек. отдельные этнические группы, и именно они сформулировали национальная идея и программа этнонационализма. Вокруг этого программируют подавляющее большинство населения, в том числе не уроженцы, был мобилизован. Половина этнических русских, проживающих в эти республики открыто поддерживали и участвовали в национальных движения за независимость. В данном случае с Прибалтикой это не так. легко отличить межэтнические параметры от преимущественно вертикальная политическая борьба между периферией и центр.Несмотря на межэтническую напряженность между титульными групп и той части русскоязычного населения, которая проявил солидарность с агонизирующими всесоюзными структурами, это было бы чрезмерным упрощением помещать эти противоречия в категоризировать и анализировать напряженность как этнический конфликт как таковой. Прибалтийский опыт был по своей природе ближе к политическому. борьба народов третьего мира за свое национальное я решимость после Второй мировой войны, когда лидеры в этой борьбе были в то же время решительные противники этнических и племенной сепаратизм.Только позже латышский и Эстонские националистические лидеры заняли решительную позицию открытого дискриминация по отношению к нетитульным (или «Русскоязычные») населения своих республик, когда законы о гражданстве, государственном языке и новые конституции были приняты, и выборы в новые парламенты были (в Эстонии и Латвии более трети населения были бесправных).
Точно так же не совсем корректно рассматривать политическую борьба и националистические движения за суверенитет, место на территории РФ как этническое конфликты.Они часто повторяют ту же логику децентрализации. крупных многонациональных государственных образований, и эти движения Российские автономии также включают сильные этнические и культурные параметры, поскольку их инициаторы и лидеры преимущественно представлены титульными группами. Между тем, нет достаточные основания говорить о русско-татарском и Российско-чеченские конфликты как межнациональные конфликты в связи с политическими стратегиями Татарстана и Чечни республики. Среди тех, кто формулирует и поддерживает эти политические стратегий есть много личностей и активистов русских и смешанного этнического происхождения, например, вице-президент Татарстан, Василий Ликчачев.
Такая же оговорка может применяться к интерпретация движения для автономизации Крым как украинско-российский конфликт; хотя можно легко проследить за этим движением чувство угрозы со стороны Русское большинство в Крыму относительно его статуса в новом геополитическая ситуация, когда Украина стала независимой государства и держал территорию полуострова под своим юрисдикция.
Из-за многонационального состава почти всех основных территории бывшего Советского Союза (единственное исключение — Армения после исхода азербайджанцев с этой территории) практически всевозможные конфликты и столкновения — социальные или политические (от драки юношей на местных дискотеках до столкновений на высшие уровни власти) — легко приобретают этническое проявление и аромат, делая эти конфликты и противоречия глубже, более сложный и чрезвычайно трудный для решения.Таким образом, избегая легкий соблазн расширить категорию этнического конфликта на охватить все противоречивые реальности в этом регионе, мы должны заявить что серьезных причин для межнационального напряженность и беспорядки как на индивидуальном, так и на групповом уровне. В список преступлений и преследований против этнических групп и культуры, совершенные предыдущими режимами, так долго, и существующие социально-политические и культурные иерархии этнических группы настолько очевидны, что это было бы наивным и безответственным подход к уменьшению конфликтной этнической принадлежности до любой другой социальной коллизии и противоречия.
Этнический фактор в этом регионе мира часто порождает в свою очередь, многие критические ситуации, возникающие в сфере политика, межобщинные контакты и федерально-провинциальные связи. Именно по этим причинам границы между социально-политические и этнические конфликты на территории постсоветские государства, в том числе Россия, хрупкие и трудно поддающиеся диагностировать. Конфликты имеют многомерные характеристики, и одна форма может легко преобразоваться в другую или может иметь внешние, отображающие фасады с совершенно разными внутренними контексты.
Мы можем найти яркий пример такого рода этнических камуфляж, политическая борьба под видом «национальной самоопределение », в случае северного туземца люди. Эта борьба, которую ведут власти автономных округов. России, опирается на могущественные интересы местных властей. набирается из русских и других неродных, мечтающих о строят свое Эльдорадо, используя огромные ресурсы к северу. Самый свежий и яркий пример — провозглашение в 1992 г. новой суверенной Чукотской Республики (бывшая «автономный округ») от имени чукотского национального самоуправления решимость.Между тем в титульной группе всего 7 человек. цент (12000 человек) своего населения и не имеет значительное представительство в этой формации. Этот арктический народ страдает от агрессивных и плохо контролируемых предпринимателей и от краха поддерживаемого государством социального программиста, не менее чем они пострадали при советской власти. Противоположный Например, когда этнический конфликт маскируется под политический один, можно увидеть в борьбе молдавских националистов против «прокоммунистические бастионы» в Приднестровье и Гагаузские районы: на самом деле это были (и остаются) серьезные конфликты между русско-украинскими и гаганскими меньшинствами на с одной стороны, и прорумынские молдавские националисты — с другой.Также существует серьезный конфликт между этническими и субэтническими clandivisions в Таджикистане. В этом участвовали коренные жители Памира. группировки, стоявшие за драматическими политическими столкновениями 1992 года, и был представлен внешне как борьба между «демократическое противостояние» исламистов и «коррумпированная партийная правящая элита», поддерживающая бывший президент Набиев и нынешний президент Рахмонов.
Трудность определения понятия этнического конфликта в контекст политических реалий бывшего Советского Союза заключается не только в многогранности этничности, но и в разнообразие этнических систем региона.Дональд Горовиц (1985) определил две основные категории: «централизованные» и «рассредоточенные» этнические системы, существующие в пределах многонациональных государств. Один из них возникает, когда этнические группы так большие и сильные, что проблемы их взаимодействия постоянно находится в центре политической жизни штат. Эти системы в основном предрасположены и потенциально уязвимы для крупных этнических конфликтов, поскольку доминирующая этническая группы чаще формулируют требования к контролю и даже исключительное владение государственными учреждениями.Эти неприемлемые требования становятся причиной поляризации обществ по этнические или расовые линии, как в Шри-Ланке, Бурунди, Руанде или Южная Африка.
К «рассредоточенной этнической системе» относятся государства с население, состоящее из большого количества этнических групп, каждая из они такие маленькие и слабые, что не могут контролировать центр. Такие системы, по словам Горовица, более склонны к межнациональное согласие и консенсус. Швейцария, Нигерия и вероятно, Индию можно было бы отнести к таковой.
В какую из этих двух категорий мы помещаем бывшие советские Союз? Его этническая система представляла собой довольно асимметричный имперский тип. построенный идеологической доктриной и политической практикой этнонационализм, основанный на следующих постулатах:
— большинство этнических групп были определены как «нации» состоящие только из титульных национальностей, проживающих в пределы своей «собственной» республики, квалифицируемые как «национальные государства»;
— все население Союза и автономии республики были разделены на категории «коренные» и «некоренные» или (Русскоязычных) проживающих на территориях государства, которое не был их «своим»;
— априори доминирующий статус титульной национальности включены неоспоримые права на контроль республиканских центров в несмотря на то, что во многих случаях эти группы не составляют большинство населения.
Попытка президента Горбачева в 1988 г. заменить Кунаева, первый секретарь парткома Казахстана, русский по национальности, Колбин, вызвал решительное противодействие со стороны казахской стороны. населения, стремясь разрушить эту давно функционирующую политическую формула. Эта формула исключительной собственности государства титульная группа в последние годы обрела новые силы, несмотря на демократические реформы и идеологическая либерализация. Небольшой уступки в пользу нетитульных групп можно найти в последнее время в государствах-правопреемниках и в республиках России.В независимый Казахстан и в Российской Республике Татарстан, например, были провозглашены официальные титульно-русские двуязычные; Литва и Украина приняли специальные законы о правах меньшинства. Читатели из Грузии и Молдовы начали обсудить возможности развития федеральных систем для * страны.
Но чаще эти шаги носят декларативную форму, а реальные политическая власть контролируется титульными группами. В Татарстане занято более 80 процентов всех основных административных должностей этническими татарами, составляющими 49% населения в их республика.В Грузии правящий Временный совет утвердил новую формулу, согласно которой Грузия является «национальным государством Грузин и абхазов »- но не осетин, армян, Турки-месхетинцы или другие коренные жители республики! Упоминание абхазов не помешало их давнему исключение из центральной власти и престижных должностей в Грузия. Именно эта позиция оправдывала вето на возврат. турок-месхетинцев в Грузию, а также репрессии в отношении Южноосетинская автономия, инициированная ультранационалистами. лидер Звиад Гамсахурдиа. 2 События с августа 1991 г. показали, что как только новые руководители государства обзавелись оружием массовое уничтожение из арсеналов Советской Армии очень часто применялось против местных меньшинств; например, против Украинско-русское население Молдовы в Приднестровье региона, или против абхазов в Грузии, чтобы доказать исключительную статус титульных групп.
Такая же асимметричная имперская этническая система, основанная на особый статус для «коренных народов» (или титульных группы, давшие название своей республике), воспроизводится в территория Российской Федерации, где титульный национальности бывших автономных республик не составляют большинство в 15 из 21 так называемого «национального государства».«
Судя по формальным демографическим характеристикам, многие страны СНГ и большинство республик Российской Федерации можно считать как «централизованные» этнические системы с приблизительно равные титульные и нетитульные группы — казахи и русские в Казахстан, татары и русские в Татарстане, русские и Латыши в Латвии и т. Д. — но на самом деле из-за глубоко укоренившихся наследие прошлого и мировоззрение, существующая практика и идеология не позволяют никаким нетитульным группам формулировать утверждает, что доминирует в центре или даже достигает равного статуса.
Можно рассматривать как рассредоточенную этническую систему в более или менее общепринятый смысл, который существует в республике Дагестан (Северный Кавказ), единственное место, где ни одной группе не было присвоено звание титульный статус. Однако даже в этой республике неофициальные доминирование сравнительно крупных групп аварцев и даргинцев имели место, и они контролировали ключевые позиции власти до тех пор, пока совсем недавно. Только весной 1992 г. меньшие и менее привилегированные группы, особенно ногайцы и Кумыки.Это вызвало серьезный межнациональный кризис в республике. с чрезвычайно разнообразной этнической мозаикой. Ситуация была серьезно обострено националистической организацией «Садвал», представляющий этнических лезгин, группу разделенных у границы с Азербайджаном. Азербайджанские лезгины были подвергнуты к жесткой политике ассимиляции, вплоть до отрицания регистрация во время советских переписей. В Дагестане лезгины были недопредставлены в политических и культурных учреждениях.
Еще одна замечательная характеристика бывшего Советского Союза, для асимметричной этнической принадлежности, статус доминирующая этническая группа — русские, составлявшие 51% населения. СССР и сейчас составляют 82 процента территории Российской Федерации.Официально «национального государства» для Россияне, и у них не было «своей» территории. Даже сейчас Российская Федерация не считается «национальное государство». Но на самом деле эта группа быть и остается политически и культурно доминирующим в России. Этнические русские или культурные нерусские украинцы, Армяне, грузины или другие национальности сохраняют контроль над федерального центра и местных региональных администраций. Русский культура и язык служат референтом (или «ядром») культура для всего государства.Вот почему советские люди в прошлое часто упоминалось как «русские» внешний мир.
Долгое время этот доминирующий статус был настолько очевиден и без возражений, что не было необходимости исправлять это официально через доктрины «национального государства» и через практическое осуществление национального самоопределения для Россияне. Члены этой группы чувствовали себя вполне комфортно и охраняется во всех регионах СССР, а также из-за их более высокий профессиональный и образовательный статус, легко переходил территория, включающая республики Прибалтики и Средней Азии, Украина, Сибирь и север.В то же время россияне не пользовались какими-либо привилегиями в плане доступа к политическим власти или в престижные учреждения в республиках. В Например, в Казахстане, где русские составляют 40% населения. населения, они не входили в число казахстанских Академии наук и были слабо представлены в других престижные должности, за исключением производственного персонала и специалисты по сельскому хозяйству. Уровень жизни россиян были ненамного выше, чем у местного населения, а в самой России норматив был даже ниже по сравнению с уровень жизни большинства других республик.
Распад СССР и этнические проблемы в Российская Федерация сделала статус россиян одним из самые серьезные проблемы, и это стало фокусом в отношениях между государствами-преемниками. Хотя россияне так и не стали подвергались прямому этническому насилию и не участвовали в кровавых конфликты, за исключением военнослужащих, антироссийские настроения и действия во многих регионах получили широкое распространение и даже стал элементом официальной государственной политики, особенно в отношение к законодательству о гражданстве, собственности и языке.
Растущий отток русских из этих регионов обратно в Россию демонстрирует наиболее очевидную реакцию на это изменение климат. В самой России потеря былой комфортной статус и растущее чувство утраченной гордости породили мощный синдром русского национализма и патриотических движений, включая политические коалиции (см. Картер, 1993; Дробижева, 1992). Эти движения для предотвращения дальнейшего распада Россия стала особенно сильной после явного перехода к отделение двух крупных республик, Татарстана и Чечни.Мораль прогнозы и политические обвинения в несправедливости направлен на русских в целом другими национальностями создали потенциал для опасных конфликтов с участием Россияне. 3 Быть ранее политически инертным и деморализованное, «русскоязычное население» могло легко в ближайшем будущем выбрать самоорганизующийся боевик или политическое сопротивление в ситуации, когда ранее они предпочли «уехать, а не остаться», как в Туве или Чеченские республики. Во времена экономического кризиса и инфляции, переселение в другие регионы приносит с практической точки зрения потерю личное имущество, включая квартиры, дома, автомобили и даже личные вещи.
Таким образом, определяя систематические особенности первых Этнические особенности Советского Союза и оговорки против слишком широких определений этнического конфликта, мы должен, в то же время, принять определенную степень обусловленности среди социологов относительно того, как определить это явление. В несмотря на разные подходы, существует определенный консенсус, что мы рассматриваем конфликт как этнический, когда он связан с организованными политическое движение, массовые беспорядки, сепаратистские действия и гражданские войны с противоположными линиями, проведенными по этническим границам.Как правило, то есть конфликт между меньшинствами и доминирующими большинство, где большинство контролирует доступ к власти и ресурсы государства и меньшинств, часто без в открытое противостояние с доминирующей группой, может подвергать сомнению государственную структуру в целом и действовать насильственно, когда общество и государство не могут предложить никаких механизмов для регулирования и разрешения этих противоречий (Ставенхаген, 1991; для обновленного обзора последних подходов и работы над вопрос см. Vayrynen, 1994).
Среди сильнейших теоретических подходов к изучению этнические конфликты, широко разделяемые советскими и западными экспертами, — это социологический, объясняющий явления в категориях социальных группировок и социально-экономических интересов . Этнические параметры социальной стратификации, разделения труда и классов дифференциация — главный интерес для сторонников этого подхода. Будучи в основном новичками в сфере этнической исследования социологи считают крупными открытиями явление узурпации представителями одной этнической группы определенные привилегированные социальные ниши, а также влияние социальных дискриминация по этническим и расовым признакам.это трудно отрицать существование основных социальных и классовых различий и эта иерархия и основанная на них дискриминация остаются среди сильнейшие импульсы для межэтнической напряженности и открытых конфликтов. Это было доказано анализом многих тематических исследований для в разных регионах мира (Rupesinghe, 1992).
В случае бывшего Советского Союза у нас довольно много исследования, анализирующие серьезные диспропорции и корреляции между этническими и социальными структурами. Для нескольких регионов особенно бывших союзных республик, доля русских и Украинцы среди высококвалифицированных производственных кадров, менеджмент персонал, медицинские работники и преподаватели были значительно выше, чем у титульных национальностей.Русские и Непропорционально большое представительство также имели украинцы. среди специалистов сельского хозяйства. Причины для этого были вполне очевидно: политика и практика центра заключались в том, чтобы строить крупные промышленные и военные объекты по всей территории СССР путем привлечения личного состава из центральных районов страны. Долгое время россияне также играли важную роль в образовательной политике. Все эти факторы способствовали в создание промышленных центров республик, в том числе такие столицы, как Рига, Алма-Ата, Ташкент, Минск, Казань, Уфа, и другие, преимущественно русские (Губогло, 1991).
Это соотношение между сельскими и городскими структурами вдоль этнические границы также можно рассматривать как порождает конфликты, но не может быть причина открытого межнационального конфликта — по крайней мере, нет серьезных данные исследований или полевые наблюдения, которые могут это доказать Тезис. На самом деле в некоторых регионах явно наблюдается обратная тенденция. В Нагорном Карабахе, например, социальный статус Армян в анклаве было больше, чем азербайджанцев внутри и вне территории (Ямсков, 1991).Тем не менее, это не помешало движению irdenta , а позже и разрушительная гражданская война между двумя общинами.
В республиках Средней Азии, где русские и Украинцы обладали более высоким социальным статусом, толерантностью к Русскоязычных людей двигало понимание важную экономическую и социальную роль, которую эта группа играет в функционирование местных сообществ и особые усилия со стороны властей, чтобы они не покидали свои дома и работу были предприняты (Тишков, 1995а).Однако это не помешало массовый исход русских из этого региона, в основном из-за внутренняя неуверенность, экономические трудности и различные приспособления к новому политическому порядку.
В Татарстане, например, русские сейчас рабочей силы и предоставить управленческий персонал для важные производства в автомобильной, газовой и нефтяной промышленности, а также военная промышленность. Местные республиканские власти и руководители националистических движений понимают значение превращение русскоязычных жителей в союзников для достижения полной суверенитет.
В социологическом анализе особый интерес представляет торговля. и его агенты в полиэтнических обществах. Есть тенденция к контролировать торговую и рыночную деятельность членов определенной группа, обычно меньшинство. 4 Это часто вызывает негативная реакция со стороны остального населения. А целая череда погромов продовольственных базаров и кооперативов киоски, которыми управляют иностранцы, имели место во многих крупных городах Россия, включая действия в Москве в ноябре 1991 г. против «лица кавказской национальности.»Аналогичные действия были предприняты место против турок-месхетинцев в Фергане и против армян Узень, Узбекистан, летом 1990 года.
Тем не менее, есть некоторые свидетельства того, что сельские и городские поселенцы принимают на себя взаимовыгодные экономические роли: разные группы стремятся преодолеть свои негативные чувства к более успешные этнические иностранцы, которые служат торговыми посредниками, поскольку они регулярно общаются с ними и получают полезные услуги от них. Например, по всему региону Средней Азии и В Казахстане этнические узбеки традиционно играют роль квалифицированных сельскохозяйственными торговцами, а казахи, киргизы и туркмены более склонен к традициям кочевого садоводства и имеет негативные культурные стереотипы профессий, связанных с торговлей (Поляков, 1990).На всей территории бывшего СССР Союз, торговцы из Закавказья практически контролировали фермерские рынки, торгующие фруктами и цветами, этим занятием обеспечение относительно более высокого уровня жизни для себя. Но десятилетиями ситуация как с узбеками, так и с Кавказский народ был мирно принят остальной Население.
Даже в случаях агрессивного поведения по отношению к неродным трейдеры, чаще всего политические мотивы скрытые за действиями.Таким образом, конкурентоспособность в сфере труда и торговые отношения, основанные на взаимовыгодных и принятых ролях лишь изредка может считаться одной из основных причин большого этнические конфликты.
С нашей точки зрения, некоторые эксперты, анализирующие националистические движения слишком сильно подчеркивают роль экономических устойчивость как предварительное условие для «независимой экономической деятельности народа «и для» воспроизводства этнос »(Шкаратан, Перепелкин, 1989). упрощение или редукционистский подход к региональному экономические силы, стремящиеся к самоуправлению и свободе от произвол московских центральных органов.Эти ходы не просто часть процесса самоопределения. Если бы они были, это было бы невозможно понять, почему экономический сепаратизм стал одинаково сильны практически во всех административных районах Россия. Тезис о «воспроизводстве этноса». через обретение экономической независимости содержит некоторую иронию и миф, потому что, как указывалось ранее, основной вклад в Экономическую основу республиканского ВНП составляют нетитульные сотрудники. Производство энергии в Эстонии, электроника в Латвии а в Кыргызстане горно-металлургическая промышленность на Украине и Казахстан, газ и нефть в Татарстане, золото и алмазы в Якутская республика производится в основном трудом нетитульных группы.
Можно сделать вывод, что реализация сепаратистских сценариев чаще приводит к экономическим потерям, чем к выгоде для своих инициаторами, даже если экономические аспекты сепаратизма включают желание поддерживать относительно более высокие экономические стандарты, а не разделить бремя, которое несут государства менее развитых регионы. Это последнее утверждение может быть проиллюстрировано эритрейским сепаратизмом в Эфиопии и экономической переориентацией Прибалтийские республики вдали от СССР. Главный вывод: выбор в пользу этнического разделения обычно делается вопреки экономическим расчеты.Наверное, есть более сильные факторы в операция.
Вот почему некоторые теории политологии могут помочь в объяснение этнических конфликтов. Один из подходов — элитарная теория конфликта. Такой подход видит роль интеллектуалов и политиков в мобилизации этнических чувств и межэтническая рознь в качестве ключевого фактора, плодотворно применяемая в анализ ряда случаев. 5 К сожалению, такой подход практически не использовался для интерпретации советских реалий из-за инерция доминирующих ранее методологий и отсутствие научный интерес к феномену власти.С нашей точки зрения точка зрения, вопрос о власти и гедонистической предрасположенности к власть со стороны элитных элементов, взаимодействие между властью и материальное вознаграждение, являются ключевыми факторами для понимания причины этнического национализма и конфликтов в регионах бывший Советский Союз.
В течение многих десятилетий доступ к власти в этой стране был ограничен. строго контролируется партией номенклатуры. Постановление элита в центре, особенно на уровне высокой вечеринки аппарата и правительства, был безоговорочно лоялен тоталитарный и унитарный тип правления.В эту элиту вошли представители разного этнического происхождения и особые места в Политбюро были зарезервированы для партийных лидеров крупнейших республики. Но реальная власть принадлежала доминирующей группе Россияне. Например, весной 1991 г., накануне праздника полный крах, после нескольких лет демократических преобразований аппарат ЦК КПСС не включал один-единственный еврей или любые представители многих других групп (Тишков, 1991а). Армейские офицеры и дипломатический корпус состояли в основном из русских и украинцев, с некоторыми другими национальности представлены на второстепенных должностях.
Даже после распада СССР, несмотря на опасность дальнейшего распада радикальных изменений в силовых структур Российской Федерации, кроме более широкой представление евреев после Горбачева открыто выдвинуто обвинения в антисемитских действиях. Как и раньше, нет должного представительство было предоставлено таким большим этническим группам, как Татары, башкиры, чуваши и др. В федеральном правительстве конструкции. В то же время влиятельные и образованные этнические литы образовались среди нерусских национальностей в результате усилий центра.От «нативизации» политики 1920-х — 1980-х годов были предприняты целенаправленные усилия разработать систему предпочтений и позитивных действий, чтобы готовят нерусскую интеллигенцию, ученых и деятелей культуры цифры. В республиках воспроизводство интеллектуальных и бюрократические разряды имели беспрецедентно широкий размах. Диплом института и докторская степень. градусы стали символом престиж и доля ученых степеней не были только равны, но значительно выше среди некоторых групп, таких как Грузин и армян, по сравнению со средним показателем по стране и Также по западным стандартам (см. Статистические данные в арутионских и Бромлье, 1986).Поддерживать престижные символы национальной государственности, обширные ресурсы были вложены в такие институты, как Академии наук и профессиональные творческие союзы, такие как писателей, актеров и кинематографистов. В то же время, в республиках и автономиях мощные слои местных сформировалась бюрократия, в том числе члены партийного аппарата, КГБ и милиция.
Как только центр потерял контроль над этническими группами, и как только образовался вакуум власти и идеологии, эти Литвы были готовы начать борьбу за реальную власть в государства, которые в соответствии с Конституцией 1977 г. квалифицируется как «Суверенные национальные государства».» Большинство мощные средства политической мобилизации и обеспечения народных поддержка стала национальной идеей. Интеллектуальная элита изменилась свою коммунистическую идеологию и смог начать эффективную борьбу сначала против центра, а затем против местной партии аппаратчики. Профессора, писатели, драматурги и кинематографисты стали лидерами националистических движений и даже воинских частей. В большинстве случаев они сыграли решающую роль в свергнуть старую гвардию с их позиции власти. После республиканские выборы весной 1990 г., национальные списки титульных группы получили большинство мест в республиканских парламентах и местные советы, оттесняя представителей других групп.Даже в таких республиках, как Казахстан, Татарстан и Якутия. Республика, где их не было большинство населения, они смогли взять под контроль законодательные органы (Тишков, 1991b).
Интеллектуалы и другие представители элиты были среди тех, кто предоставили эмоциональное и историческое обоснование участникам массовых межэтнических столкновений, начиная с карабахского движения и распространяясь на трагические события в Молдове и Средней Азии. Однако было бы ошибкой переоценивать генерирующую и Организаторская роль света как причины межнационального конфликта.Этот подход не может полностью объяснить феномен массовой мобилизации сам по себе накал эмоций среди участников конфликтов, ни сила группового стремления к автономии и готовности жертвовать и использовать самые жестокие методы для достижения целей сформулированы активистами. Мы можем найти частичный ответ на эти вопросы в теориях политологии о логике коллективное поведение (см., например, Amirahmadi, 1987). Эти аргументы заслуживают должного внимания, потому что они могут объяснить, как явление под названием «этническая лихорадка» или «мафия» власть »может появиться на низовом уровне.Ранговый участники часто готовы следовать за своими лидерами из чувство коллективной солидарности, даже когда обращение лидеров может вызвать у последователей отрицательные награды и убытки.
Вероятно, аспекты поведенческой психологии и социально-психологические механизмы играют более значительную роль в этнических конфликтах, чем традиционные интерпретации предложенный. У нас достаточно доказательств, чтобы доказать, что группы с пониженный статус и которые подвергаются дискриминации в среды, в которых доминируют, довольно часто выражают страхи за свои собственные существование, даже если объективные демографические, политические или культурные условия обычно не приводят к таким выводам.Эта «реакция беспокойства» возникает из-за преувеличенного чувство опасности и приводит к «крайним действиям в ответ к довольно умеренным опасностям »(Horowitz, 1985: 383).
В подтверждение этого тезиса можно упомянуть сенсационные и преувеличенное представление о «вымирании» народов, языков и культур, которые доминировали в общественном дискурсе во время первые годы роста национализма в СССР, а также строгие защитные меры, принятые республиканскими правительствами для охранять положение титульных национальностей.Цель анализ демографических и социокультурных данных по большинству этнических групп бывшего Советского Союза не доказывает вышеупомянутые аргументы. Несмотря на старые преступления против народы и глубокий кризис, через который они проходят сейчас, а не одна этническая культура исчезла с карты советского Союз. Действительно, несколько довольно небольших групп, таких как балтийские народов, могли быть описаны как процветающие культуры даже Западноевропейские стандарты. Эстонцы, которых меньше один миллион, обладают не только сильной этнической идентичностью, но и более развитые формы культуры — профессиональный театр, литература, музыка, наука, образование и издательское дело — чем любой другой сопоставимая группа в Европе.Несмотря на это, иррациональный страх утраты культурной целостности стала мощной политической реальностью в Эстонии и Латвии, например, что помогло сформулировать крайние этнические претензии и мотивы для участия широкие массы в политической борьбе.
Такая же реакция на гипотетические опасности, например слухи о разделе земельных участков или предоставлении квартир для этнических инопланетян, можно было проследить в конфликтных событиях в Среднеазиатские республики. Психологически говоря, этнический конфликты могут возникать из-за иррационального чувства утраты коллективная ценность и страдания от исторической несправедливости.Этническая принадлежность в ее крайних, явных формах часто служит терапии травм, перенесенных представителями всех национальностей Советский Союз, от русских до коренных малочисленных групп север.
Точно так же проблема легитимности группы связана с чувство коллективной идентичности и факт существования политическое образование в форме государства. Среди этнических групп мы может проследить рост идеи, а затем и политической программы, который утверждает, что состояние является атрибутом и гарантией сохранение группового объекта.То есть государство, включая его территория, институты власти и ресурсы должны иметь этнонациональный характер и быть элементом определенного культурного система. Государство должно иметь официальный язык, язык доминирующая референтная группа, которая обеспечивает моральную основу для исключительный контроль над ресурсами и властью со стороны одной группы. Аргументы в пользу этой позиции обычно берутся из истории и особенно те исторические периоды, которые более благоприятны для территориальные границы и статус группы.Борьба для создания собственного государства может быть целью как таковой, как подтверждение статуса и самого факта существования группы, а также в качестве гарантии против реальных и гипотетических проблем со стороны инопланетная среда. Через это состояние этнос пытается установить определенные символы коллективной легитимности и защита. Чаще всего такими символами являются территория и язык. Территория рассматривается не только как источник существования, особенно в современных условиях, когда рынок экономика фактически не признает этнические и политические границы.Борьба армян и азербайджанцев за Карабах, желание японцев вернуть северные территории, или чувства россиян к Крыму проистекают из символических а не прагматические интересы. Но эти символические интересы не просто иррациональная мистификация; они могут приобрести настоящий сила. Поведение государств по отношению к территориальным проблемам весьма неоднозначно. часто поразительно иррационально: государства более готовы потерять собственных граждан как жертв насилия и как эмигрантов, чем заставлять территориальные уступки.
Такой же символизм лежит в основе языковых проблем в этнические конфликты. Неслучайно в программах национальных движений борьба за укрепление статуса родных языков был не только частью общекультурного стратегии, или вопрос о расширении возможностей для определенного национальность в сфере труда и образования. Желание этнические группы для придания своему языку официального статуса стали также средство доказательства их более высокой легитимности по сравнению с другие члены политий.Язык стал одним из символов вновь обретенная групповая целостность и символ господства одна группа над другой. Символические интересы в системе межэтнические отношения — это не только иллюзия, с помощью которой манипулировать для мобилизации масс для достижения прагматических цели. Распространение и приобретение престижной символики — это реальный и рациональный субъект межнациональных конфликтов. Проблемы престиж и символы сильно отличаются от материальных интересов. Последние чаще лежат в основе социально-классовой конфликты и могут быть разрешены в количественных параметрах — зарплаты, пенсии, выплаты, часы работы и так далее.Символический требования чрезвычайно сложно согласовать и перераспределить потому что они выражаются в моральных и эмоциональных категориях и не подлежат количественной характеристике. Поэтому этнические конфликты, как и религиозные конфликты, сами по себе содержат непримиримый иррационализм и часто приобретают кровавый персонаж.
Благодарность
Была оказана помощь в переводе и наборе текста этой главы. предоставлено Яном Хельге Хорднесом, PRIO.
Банкноты
1.См. Prazauskas, 1991. Более подробное исследование см. Клеменс, 1991.
2. Эдуард Шеварднадзе отказался восстанавливать автономный статус южных осетин и его военный министр Тенгиз Китовани, начиная военные санкции против Абхазии, публично заявил, что в Грузии будут только «культурные автономия. «
3. Социологический опрос, проведенный в Москве в 1991 г., показал, что 40 процентов москвичей отрицательно относились к беженцев из нерусских республик и 72 процента выразили негативное отношение к «торговцам с юга республики.«
4. Об этническом деле см. Свет, 1972; Пинкус и Эрлих, 1994: 237-72. 5 См., Например, Квебек и Шри-Ланка, Хэндлер, 1988; Спенсер, 1990.
Список литературы
Амирахмади, Х. 1987. «Теория этнического коллектива» Движения и их применение к Ирану ». Этнические и расовые Исследования 10 (4).
Арутюнян Ю.В., Ю.В. Бромлье (ред.). 1986. Социокультурные Профиль советских народов. Москва: Наука. (По-русски.)
Картер, Стивен. 1993. Русский национализм: вчера, Сегодня и завтра. Лондон: Пинтер.
Клеменс, Уолтер. 1991. Независимость Балтии и Россия Империя. Нью-Йорк: Пресса Святого Мартина.
Дробижева, Леокадия. 1992. «Перестройка и этнос. Сознание россиян ». В Г. Лапидус и В. Заславский, С Союз к содружеству: национализм и сепаратизм в Советском Союзе Республики. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Элебаева, Инура, А. Джусупбеков, Н. Омуралиев. 1991. Ошский межэтнический конфликт: социологический анализ. Бишкек; Знание.
Губогло М. 1991. Этническое население столицы СССР. Города ». Журнал советских национальностей 1 , № 4.
Хэндлер, Ричард. 1988. Национализм и политика. Культура в Квебеке. Мэдисон: Висконсинский университет Press.
Горовиц, Дональд. 1985. Этнические группы в конфликте Беркли: Калифорнийский университет Press.
Свет, Иван. 1972. Этническое предприятие в Америке: бизнес. и благосостояние китайцев, японцев и чернокожих. Беркли: Калифорнийский университет Press.
Пинкус, Фред и Говард Эрлих (ред.). 1994. Гонка и Этнический конфликт: разногласия по поводу предрассудков и дискриминации и этническое насилие. Боулдер: Westview Press.
Поляков, Сергей П. 1992. Повседневный ислам: религия и Традиции в сельских районах Средней Азии . Армонк, штат Нью-Йорк: M.E.Острый.
Поляков Ю.В. 1990. Традиционные постройки в Центральной Азиатские общества. Москва.
Prazauskas, A. 1991. «Этнические конфликты в контексте Демократизация политических систем ». Теория и общество 20 (5), спецвыпуск об этнических конфликтах в Советском Союзе.
Rupesinghe, K. (ed.). 1992. Внутренний конфликт и Управление . Лондон: Макмиллан.
Шкаратан О.Л., Л.С. Перепелкин. 1989 г.«Экономический суверенитет республика и пути развития» народов »[Экономический суверенитет республик и способы развитие народов]. Советская этнография 4 (Москва): 581-602.
______ 1990 г. «Советские республики переходят к экономической Устойчивое развитие ». Коммунист 5.
Спенсер, Дж. 1989. «Письмо внутри: антропология», Национализм и культура в Шри-Ланке ». Current Антропология 31 , вып. 3: 283-300.
Ставенхаген, Родольфо.1991. «Этнический вопрос: некоторые Теоретические вопросы ». Документ, представленный на семинаре ЮНРИСД по Этнический конфликт и развитие, Дубровник, 3-6 июня.
Шпорлюк Р. 1989. «Дилеммы русского Национализм ». Проблемы коммунизма 38, июль / август (Вашингтон, округ Колумбия): 15-35.
Тишков Валерий. 1991a. «По национальности — коммунист: Политическая антропология КПСС. Полис 1, № 5.
.______ 1991б. «Этническая принадлежность и власть в республиках СССР ». Журнал советских национальностей 1, №1.3: 33-66.
______ 1995а. «Русские в Средней Азии и Казахстан ». В Мусульманская Евразия: Конфликтующие Наследия, изд. Яаков Рой, 289-310. Лондон: Фрэнк Касс.
______ 1995б. «’Не убивай меня, я киргиз!’: Антропологический анализ насилия в ошской этнической среде Конфликт ». Journal of Peace Research 32, № 2 (май): 133-49.
Вайринен, Раймо. 1994. К теории этнических конфликтов. и их разрешение. Университет Нотр-Дам, Нотр-Дам, Индиана: Джоан Б.Институт международного мира Крока Исследования.
Ямсков А. 1991. «Этнический конфликт в Закавказье: Дело Нагорного Карабаха ». Теория и общество 20 (5): 631-60.
Содержание — Назад — Вперед
Что нового? Этническая принадлежность стала центральным элементом гражданства, основных прав, политики и вооруженного конфликта в Мьянме.Попытки классифицировать и перечислить народы этой чрезвычайно разнообразной страны предпринимались с британских колониальных времен до последней переписи населения 2014 года. Эти усилия привели к созданию неработоспособной запутанной и в конечном итоге бессмысленной системы классификации.
Почему это важно? Результаты, которые ставят этническую принадлежность в центр общественной жизни, токсичны. В межэтнических отношениях преобладает мышление с нулевой суммой, которое усиливает этнические разногласия и стимулирует распространение вооруженных групп со смертельными последствиями.Во многих отношениях насильственный конфликт в Мьянме можно рассматривать как милитаризацию этнической принадлежности.
Что делать? Для построения более инклюзивного будущего страны потребуются общенациональные дебаты, включая некоторые трудные размышления. Сообщества должны иметь право отмечать свое этническое наследие и культурную самобытность. Однако гражданство и права должны быть отделены от этнической принадлежности, а политика и мирный процесс не должны закреплять этническое разделение.
Этническая принадлежность и конфликты неразрывно связаны в Мьянме, создавая порочный круг насилия, который продолжает нарастать.Неспособность государства рассматривать жалобы этнических меньшинств или обеспечивать адекватную безопасность сообществам буквально вызвала гонку вооружений между группами меньшинств. В результате на большей части периферии у страны теперь есть множество мощных негосударственных вооруженных группировок. В основе этих конфликтов лежат устаревшие, глубоко укоренившиеся эссенциалистские представления об этнической принадлежности, которые стали еще больше доминировать в политической, экономической и социальной сферах Мьянмы из-за либерализации страны, начавшейся в 2011 году. Чтобы начать разорвать цикл этнических конфликтов, Мьянме следует начать процесс реформ, направленных на гражданство, административная структура страны и мирный процесс с целью сделать этническую принадлежность менее важной в политической и правовой сферах.Лидеры Мьянмы могут начать с более управляемых изменений, таких как язык и повествования, которые они используют при обсуждении этнической принадлежности и конфликта.
С момента обретения независимости в 1948 году Мьянма изо всех сил пыталась сформировать национальную идентичность, которая отражала бы ее этническое разнообразие и удовлетворяла чаяния многих народов в пределах ее границ. Опираясь на наследие колониального периода, национальные лидеры увековечили опасные представления об этнической идентичности, которые скорее разделяют, чем объединяют его «национальные расы».Эти понятия также исключают тех, кого считают недостаточно «коренными», от полноценного участия в политике и государственных учреждениях, а также от полной защиты в соответствии с конституционным биллем о правах. Несмотря на словесные заявления о равенстве, государство отдало предпочтение большинству бирманцев, что породило глубокое недовольство, которое заставило многие меньшинства подвергнуть сомнению фундаментальный договор между ними и государством.
Новая политическая система, введенная в соответствии с конституцией 2008 года, которая вступила в силу в 2011 году, имеет некоторые особенности, которые признают этническое разнообразие Мьянмы, такие как министры по этническим вопросам и самоуправляемые районы.Но на фоне давних эссенциалистских идей об этнической идентичности и из-за того, что более крупным меньшинствам предоставляются большие права, чем меньшим, система усилила конкурентную динамику с нулевой суммой среди групп меньшинств. Обиды этнических меньшинств на государство увековечили одни из самых продолжительных вооруженных конфликтов в мире. С недоверием относясь к бирманской элите, которая контролирует большинство рычагов власти, множество групп меньшинств взялись за оружие с момента обретения независимости. Действия Мьянмы в направлении большей политической либерализации с 2011 года мало что сделали для решения проблем меньшинств или создания более открытой национальной идентичности.
С момента обретения независимости в 1948 году Мьянма изо всех сил пыталась сформировать национальную идентичность, отражающую ее этническое разнообразие.
По мере роста милитаризации и отсутствия безопасности в районах проживания меньшинств, неспособность государства защитить общины меньшинств вынудила десятки тысяч людей взяться за оружие — как в пользу государства, так и против него, а также вступать в союз или действовать против вооруженных групп, представляющих соперничающие этнические группы. В результате в этнически разнообразных районах страны, таких как северная часть штата Шан, сегодня есть лоскутное одеяло из вооруженных групп, основанных на этнической принадлежности, каждая из которых борется как за свои общинные права, так и за защиту своей экономической ренты.Этнонационализм лежит в основе всех этих групп, и это свойство часто настраивает их против своих соседей.
Либерализация Мьянмы после пяти десятилетий военной диктатуры предоставила возможность сформировать более инклюзивную национальную идентичность и увести страну от токсичного наследия этнического конфликта. Однако в отсутствие альтернативного видения со стороны лидеров Мьянмы давние представления об этнической принадлежности как ключевом детерминанте идентичности в эту новую эпоху фактически укрепились, становясь все более центральными в политике, экономике, вооруженных конфликтах и вопросах гражданства и человека. прав.
Вспышка ожесточенных боев между военными и армией Аракана в штате Ракхайн на западе Мьянмы с 2018 года подчеркивает опасность растущей социальной и политической значимости этнической принадлежности. Сила араканской армии, которая нанесла серьезный урон военным, основана на ее способности использовать этнонационализм народа Ракхайн и извлечь выгоду из их законных претензий по поводу неудач избирательной демократии и государственных институтов, которые они воспринимают как представляющие только большинство бирманцев.Неракхайнские меньшинства в штате Ракхайн оказались зажаты между двумя враждующими группами, ни на одну из которых они не могут рассчитывать для защиты. Отсутствие безопасности, порождаемое такими конфликтами, только способствует созданию еще большего числа вооруженных групп, и это явление неоднократно повторялось в современной истории Мьянмы.
Хотя это будет нелегко, у лидеров Мьянмы есть возможность пересмотреть свое понимание этнической принадлежности. Целью должно быть не подавление социального и культурного самовыражения, а, скорее, устранение этнической принадлежности как центрального фактора, определяющего гражданство и другие права и юридические гарантии, а также снижение ее доминирующей роли в партийной политике.Этот процесс потребует обширных национальных размышлений и дискуссий. В качестве первого шага и маркера намерений правительственные чиновники могут начать менять язык и повествования, которые они используют для обсуждения этнической принадлежности и этнических отношений, которые часто перекликаются с теми, которые использовались ассимиляционными и деспотическими режимами прошлого, и звучат пусто в свете этнических меньшинств. ‘прожитый опыт.
Административная структура Мьянмы должна измениться, чтобы предоставить значительную автономию субнациональным единицам, не основанным на этнической принадлежности.
Правовые и политические реформы, вероятно, потребуются в трех ключевых областях: гражданство, административная структура страны и мирный процесс. Гражданство следует отделить от этнической принадлежности путем внесения поправок в Закон о гражданстве 1982 года, а также удаления этнических и религиозных идентификаторов в национальных удостоверениях личности и других государственных документах. Эти изменения помогут снизить центральную роль этнической принадлежности в общественной жизни, обеспечить всем жителям Мьянмы доступ к гражданству и основным правам, смягчить дискриминацию в отношении меньшинств и начать формировать более инклюзивную национальную идентичность.
Административная структура Мьянмы должна измениться, чтобы предоставить значительную автономию субнациональным единицам, не основанным на этнической принадлежности, а не отдавать предпочтение этническим группам с большим или более географически сконцентрированным населением. Этот шаг поможет снизить динамику нулевой суммы среди групп меньшинств. Аналогичным образом, в настоящее время мирный процесс дает больше возможностей для ведения переговоров примерно двадцати этническим группам, представленным вооруженной организацией, что заставляет тех, у кого нет этнической армии, создавать ее.Чтобы устранить этот стимул и создать более разнообразный и инклюзивный процесс, политические переговоры о будущей форме государства должны решаться через более широкий механизм, чем мирный процесс, а не тот, в котором доминируют этнические вооруженные группы.
Такие изменения будут вызывать большие споры. Но если Мьянма хочет разрешить свои давние вооруженные конфликты, которые теперь все структурированы по этническому признаку, ее национальным лидерам необходимо будет предпринять смелые, дальновидные шаги, чтобы избавиться от вызывающего разногласия наследия прошлого и сформировать новое и всеобъемлющее видение будущего. страна.
Янгон / Брюссель, 28 августа 2020 г.
Мьянма является домом для одних из самых продолжительных вооруженных конфликтов в мире, некоторые из которых возникли более 70 лет, а другие возникли гораздо позже. После обретения независимости от Британии в 1948 году многие конфликты носили идеологический характер — количество политических фракций, взявших в руки оружие от имени различных социалистических и коммунистических взглядов на будущее страны. Но всегда присутствовал расовый или этнический аспект, который со временем стал доминирующим, поскольку идеологические разногласия времен холодной войны исчезли, а также в результате недовольства групп меньшинств отсутствием автономии и представлений о том, что государство не выполняет обещания равенства и автономии для всех. этнические меньшинства и терпимость к религиям, отличным от буддизма.
Сегодня на периферии Мьянмы существует множество мощных вооруженных формирований, которые идентифицируют себя в первую очередь по своей этнической принадлежности, а не по своим политическим или идеологическим целям (см. Приложение B, где представлена карта, показывающая сложное и частично совпадающее присутствие этнических вооруженных групп в стране). К ним относятся:
- Около двадцати «этнических вооруженных групп», имеющих как политическое, так и военное крыло. Они обычно включают в свое имя свою этническую принадлежность (например, Каренский национальный союз или Объединенная армия штата Ва), а заявленные ими цели представляют собой некоторую форму большей автономии их сообщества.
- Сотни, а возможно, и тысячи вооруженных ополченцев, которые варьируются от сил обороны небольших деревень до образований с тысячами боевиков, более могущественных, чем многие из этнических вооруженных групп. Почти все эти ополченцы принадлежат к определенной этнической общине, хотя в их имени не всегда указывается этнический идентификатор. Ополченцы, как правило, формируются вооруженными силами Мьянмы (Татмадау) или в союзе с ними и номинально находятся под их командованием, хотя степень фактической власти Татмадау над этими группами варьируется.Некоторые получают оружие от «Татмадау», но большинство должны получить его сами и собрать собственные средства. Ополченцы обычно не преследуют политических целей, а более могущественные группировки являются ключевыми игроками в незаконной экономике.
- Двадцать три подразделения пограничной охраны, состоящие из бывших повстанцев или ополченцев из определенных этнических общин, более формально перешедших под контроль «Татмадау», действуют в районах, близких к международным границам Мьянмы. Эти группы номинально находятся под командованием «Татмадау» и включают в себя армейских офицеров среди своих старших чинов, но на практике часто действуют с высокой степенью автономии.Многие также являются ключевыми участниками незаконной экономики.
Этническая принадлежность в Мьянме сложна. Государство признает 135 различных этнических групп, число которых обычно приводится без оговорок, но основано на сомнительных списках, составленных колониальными лингвистами и физиогномистами-любителями почти 100 лет назад. Эти группы обычно интерпретируются в Мьянме как четко определенные, неизменные категории — скорее расовые, чем этнические. (Социологи обычно используют термин «раса» для обозначения набора физических атрибутов, которые считаются наследуемыми, а «этническая принадлежность» — для обозначения характеристик общей культуры и языка.Добавляет путаницу то, что бирманские слова, обозначающие расу / этническую принадлежность, нелегко сопоставить с их английскими аналогами. Чаще всего используются следующие слова:
- lumyo (လူမျိုး) — буквально «тип человека», что можно перевести как этническая принадлежность или раса, но обычно используется в значении, более близком к «расе» (за исключением того, что многие люди из религиозных меньшинств будут цитировать их религия как их люмио ).
- taingyintha (တိုင်းရင်းသား) — исторически переводится как «коренная раса» или «национальная раса», теперь часто как «этническая национальность» или «этническая группа», но, как и в случае с lumyo, понимается эссенциалистским способом, который ближе к английскому «расу». .
В этом отчете исследуется историческое понимание этнической принадлежности в Мьянме, то, как она стала центральным элементом национальной идентичности, гражданства, политики и вооруженного конфликта, а также негативные последствия этой центральной роли. Отчет основан на исследовании, проведенном в Мьянме в период с мая по июль 2020 года. Учитывая ограничения в этот период на поездки внутри Мьянмы из-за COVID-19, исследование проводилось удаленно по телефону с использованием ранее существовавших сетей контактов в зонах конфликта. обеспокоены, благодаря важному вкладу местного исследователя, который смог определить и опросить дополнительные ключевые источники.
Современная Мьянма (также известная как Бирма) представляет собой смесь народов с различным происхождением, языками и религиозными верованиями. Разнообразие является результатом последовательных волн миграции из древних времен австронезийских, мон-кхмерских и тибето-бирманских народов, среди прочих, а также недавней миграции во время колониального периода (1886-1948) и после обретения независимости (в 1948 году). . Изрезанные горы и плодородные долины соединили и разделили разные народы, языки и культуры которых развивались в контакте или изолированно друг от друга.Разнообразные сообщества объединились, вступили в брак, завоевали и были порабощены. Миграция, завоевание, торговля и обращение в веру добавили религиозной сложности.
Британская колониальная администрация, стремившаяся подсчитать и обозначить каждый аспект своего нового владения, попыталась навести порядок в этой разнообразной этнической картине. Он основывался на теориях расы (теперь считающихся научным расизмом), которые были в моде в конце 19 века, и накладывал их на расплывчатые местные концепции этнической принадлежности, что привело к разделению людей на этнические группы, которые стали бы считаться неизменными с биологической точки зрения. определенный.
Эти группы, в свою очередь, были классифицированы как «боевые расы» и «не боевые расы» для целей набора в колониальную армию, которая отдавала предпочтение первым; большинство бирманцев было почти полностью исключено из вооруженных сил. Британцы также управляли нагорьями, в которых преобладали этнические меньшинства, отдельно от «собственно Бирмы», как полусамоуправляющиеся «приграничные районы» под своими наследственными вождями; в прошлом эти области никогда не находились под полным контролем бирманских королевств.Эти колониальные подходы «разделяй и властвуй» означало, что к моменту обретения независимости в стране уже были глубокие разногласия и межгрупповые противоречия.
Не существует объективного способа определения и подсчета этнических групп.
Для колониальных администраторов, которым было поручено проводить перепись, найти систематическую основу для этнической категоризации было труднее. Попытки физиогномического подхода оказались неудовлетворительными, и язык стал предпочтительной основой.Таким образом, последняя колониальная перепись в 1931 году выявила примерно 135 различных групп, определяемых в основном по языку (см. Приложение C с колониальной «расовой картой», основанной на результатах этой переписи). происхождение идеи, широко повторяемой в Мьянме с 1990-х годов, о том, что в стране 135 различных этнических групп — хотя современный список групп содержит многочисленные элементы, которые не соответствуют тем, что были в первоначальном списке языков колониальной эпохи.
Эта колониальная бюрократическая попытка классификации своих новых субъектов была ошибочной и в конечном итоге бесполезной. Как заметил 30 лет спустя известный антрополог Эдмунд Лич в Бирме, этнические категории изменчивы. Он написал:
Контрасты культуры и языка, которые привели к общепринятой классификации «племен и народов Бирмы», не имеют внутренней постоянства. Любой человек может начать как член одной категории, а закончить в другой.
Проблема создания таксономии заключается не только в том, что идентичности могут измениться.Как быстро обнаружили британские колониальные администраторы, объективного способа определения и подсчета этнических групп не существует. Возвращение к языку не помогает, поскольку лингвистические классификации также произвольны из-за нечетких различий между языками и диалектами.
В то время как в некоторых других местах взгляды на этническую идентичность могут представлять в основном академический интерес, в Мьянме этнические категории стали центральными в конфликтах, политике, гражданстве и правах (см. Разделы II.C, III и IV ниже).
Колониальный период оставил глубокие шрамы в обществе Мьянмы. С 1886 по 1937 год страна управлялась как провинция Британской Индии без учета огромных культурных различий с субконтинентом и отдельной политической идентичности. Отсутствие какой-либо внутренней иммиграционной границы привело к крупномасштабному перемещению населения. Индийские рабочие и бизнесмены в более процветающую Мьянму, а британцы управляли провинцией, используя в основном индийских государственных служащих, а не обучая чиновников Мьянмы.Многие из приехавших индийцев были мусульманами, но среди них были также индуисты и приверженцы других религий. Эта неконтролируемая миграция привела к огромной социальной напряженности, в результате антииммигрантских бунтов в 1930 и 1938 годах погибли сотни индейцев.
Индейцы также стали мишенями растущего бирманского националистического движения. В популярной песне 1930-х годов были слова, в которых говорилось, что индейцы «эксплуатируют наши экономические ресурсы и захватывают наших женщин», и предупреждалось, что «нам угрожает расовое исчезновение» — поразительно похожие на термины в котором формируется сегодняшняя националистическая повестка дня.Движение за независимость того периода было основано на принципе «Бирма для бирманцев» (в смысле «все коренные народы Бирмы», а не только этническое большинство бирманцев) и лозунге «Пусть тот, кто желает мира, готовится». для войны ». Одним из молодых лидеров движения был Аунг Сан, отец Аунг Сан Су Чжи, нынешнего фактического лидера Мьянмы. Он и другие видные националисты, известные как «Тридцать товарищей», продолжили создание Армии независимости Бирмы в 1941 году при поддержке и обучении со стороны Императорской Японии; Армия составляла основу вооруженных сил после обретения независимости.
Накануне обретения независимости в 1948 году комитет националистов во главе с Аунг Саном разработал новую конституцию страны. Одной из их ключевых задач было решить проблему иммиграции, проведя четкую границу между теми, кто принадлежал Мьянме после обретения независимости, и теми, кто не принадлежал к ней. Для них обретение независимости означало устранение не только британцев, но и индейцев. Выявление того, кто не принадлежит, наоборот, требовало некоторого последовательного определения того, кто принадлежит, но, как обнаружили британцы, перечисление «коренных рас» было практически невыполнимой задачей.
Устранение предполагаемых посторонних происходило поэтапно. Конституция независимости подчеркивала коренные расы в определении гражданства, но также позволяла, чтобы некоторые постоянные жители из других частей Британской империи могли быть гражданами. Однако многие из этих жителей уехали во время Второй мировой войны или после обретения независимости. Многие другие были изгнаны военным правительством в 1960-х годах или, в случае рохинджа, в последнее время.
В законе о гражданстве 1948 года указывалось, что для того, чтобы считаться коренным народом, группа должна поселиться в Мьянме до 1823 года (за год до начала первой англо-бирманской войны).Хотя к этому моменту понятие «коренные расы» стало политически центральным в национальном описании того, кто принадлежит к ним, никакого списка групп, считающихся коренными, не было предусмотрено ни в законе, ни в нормативном акте. Власти штатов часто ссылались на основные группы, которые имели свои собственные одноименные государства, наряду с неуказанными «другими». Но считались ли рохинджа, некоторые из которых, несомненно, присутствовали в стране до 1823 года, «коренной расой»? А как насчет каман, другого мусульманского меньшинства в штате Ракхайн, произошедшего от бывших дворцовых телохранителей, включая афганских лучников? Когда в 1990-х годах был наконец опубликован официальный список (см. Раздел II.C ниже) были включены каманы, но не рохинджа.
В 1962 году генерал Не Вин пришел к власти в результате переворота и приступил к радикальной, квазисоциалистической трансформации страны и ее экономики. С учетом его сосредоточенности на единстве масс как способе достижения коллективных благ его пребывание на этой должности могло быть весьма опасным. момент, когда страна отошла от этнической принадлежности, ставшей политически центральной. Вместо этого произошло обратное. Не Вин ухватился за идею коренных народов, чтобы оправдать национализацию большей части экономики (в 1962 году индийская община контролировала около 60 процентов торговли и коммерции, поэтому влияние национализации на активы коренных общин было сравнительно небольшим) .Чтобы внести сплоченность в расколотую нацию, он также создал (ложную) идею доколониальной нации Мьянмы, где все коренные народы были объединены для достижения общей цели «через счастье и горе» — повествование, которое продолжает занимать видное место. во многих выступлениях руководителей правительства.
Сегодня этническая принадлежность остается в основе концепции гражданства и его правовой основы в соответствии с Законом о гражданстве 1982 года. В этом законе сохраняется определение «коренных народов» из закона 1948 года (опять же без какого-либо перечня), но он носит более ограничительный характер, вводя три уровня гражданства, дающих различные права: гражданин по рождению или происхождению, ассоциированный гражданин и натурализованный гражданин.Только представители этнических групп, проживавших в Мьянме до 1823 года, имеют право на получение гражданства по рождению. Хотя с юридической точки зрения люди, которые не являются членами этих групп, могут получить полное гражданство по происхождению после трех поколений в Мьянме, на практике и из-за дискриминации, многие люди из таких сообществ, включая рохинджа и индейцев или китайцев по происхождению, ограничены гражданством более низких уровней или вообще лишены гражданства. Конституция определяет свой билль о правах как применимый в первую очередь к гражданам.
Никогда не существовало прозрачного процесса — или, казалось бы, вообще какого-либо значимого процесса, — с помощью которого государство после обретения независимости решало, какие группы соответствуют критериям принадлежности к коренным народам, а какие нет. После того, как закон 1982 года закрепил примат коренных народов, руководители правительства начали говорить о «135 национальных расах». Первое известное упоминание было сделано военным лидером на пресс-конференции 1989 года, а в следующем году список был опубликован в государственных СМИ. По словам правительственных чиновников, список был составлен на основе старых записей переписи населения и рекомендаций экспертов.Но в то время как список повторяет многие записи переписи 1931 года, многие другие отличаются. Полученный список представляет собой странную смесь этнических групп, языков, кланов, названий деревень, явных ошибок (например, одна и та же группа встречается дважды с разным написанием ) и исключения (такие как Panthay и Rohingya). Однако этот дилетантский список, составленный из сомнительных колониальных источников столетней давности, продолжает оставаться основой для определения гражданства, привилегий и других прав в современной Мьянме с потенциально смертельными последствиями.
Политическая либерализация Мьянмы с 2011 года принесла гораздо больше политических и социальных свобод. Но это мало что сделало для уменьшения центральной роли этничности в политике и обществе. Скорее, в отсутствие каких-либо серьезных попыток переосмыслить эссенциалистский и исключающий нарратив, окружающий расу и идентичность, а также в среде вновь обретенных свобод и политической системы, не отражающей сложный этнический ландшафт страны, как обсуждается ниже, либерализация привела к усиление этнонационализма.Эти этнонационалистические настроения повлияли на электоральную динамику страны, ее экономику и такие мероприятия, как общенациональная перепись 2014 года. Вызывает тревогу тот факт, что такие настроения сегодня сильнее, чем когда-либо, и, вероятно, будут способствовать усилению племенного строя, расколу и конфликтам, подрывая долгосрочные перспективы мира и стабильности в стране.
Центральное место этнической принадлежности в Мьянме закрепили несколько аспектов политической системы.
Этническая принадлежность была центральной чертой избирательной политики с тех пор, как военный режим провел первые всеобщие выборы за поколение в 2010 году.Хотя некоторые этнические лидеры бойкотировали голосование, другие воспользовались им как возможностью исправить десятилетия подавления политического представительства и участия этнических меньшинств. Из 47 партий, подавших заявки на регистрацию, почти две трети были напрямую связаны с конкретными общинами этнических меньшинств. Эта тенденция сохраняется, при этом 54 из 97 зарегистрированных партий стремятся представлять интересы определенной этнической принадлежности. либо созданная военными Союзная партия солидарности и развития в 2010 году, либо Национальная лига за демократию Аунг Сан Су Чжи в 2015 году (подавляющее большинство победителей на этих выборах), их относительно низкие показатели отражают структурные особенности избирательной системы Мьянмы, получившей первоочередное внимание. а не отсутствие у избирателей идентификации с этнической принадлежностью.
Несколько других аспектов политической системы укрепили центральную роль этничности. Наиболее политически и численно доминирующие этнические группы имеют свои собственные одноименные государства (см. Раздел II.B выше), а конституция предоставляет шести другим этническим группам с географически сконцентрированным населением их собственные самоуправляемые территории. Конституция Мьянмы также предусматривает, что небольшое количество выборных мест в парламентах штатов и регионов должно быть зарезервировано за этническими группами без самоуправляемой территории, отвечающими минимальным требованиям в отношении численности населения.Эти законодатели также по должности становятся министрами по этническим вопросам в правительстве своего штата или региона. Эти позиции отчасти послужили основанием для переписи 2014 года, когда была сделана попытка провести противоречивый подсчет этнического населения, что привело к смертельным столкновениям (см. Ниже). Государства, названные в честь этнических групп, самоуправляемых территорий и должностей министров по этническим вопросам, также укрепляют широко распространенное в Мьянме представление о том, что этнические группы привязаны к определенной части территории; реальность, однако, — это изменчивое, пересекающееся жилище на суше.
Эти аспекты политической системы, хотя и не редкость в других этнически разнородных странах, имеют токсичный эффект в Мьянме, поскольку они создают иерархию власти между различными этническими группами. Они усиливают этническое разделение, посылая сигнал о том, что размер группы имеет значение; они приводят к конкуренции с нулевой суммой, в которой этнические меньшинства борются за свои права; и они произвольно и несправедливо создают предполагаемых победителей и проигравших. Некоторые группы проводили неформальные переписи своего населения в попытке увеличить свою предполагаемую численность и выдвигали требования о зарезервированных этнических местах и новых или расширенных самоуправляемых зонах, часто противопоставляя себя другим группам меньшинств.
Экономические реформы с 2011 года в сочетании с политической либерализацией также превратили экономику в форум для защиты прав этнических меньшинств.
Этнические группы Мьянмы, в том числе большинство бирманцев, воспользовались недавно обретенной большей свободой, чтобы выразить свою идентичность за пределами урны для голосования и предвыборной кампании. Новые законы, политика и технологии позволили этническим общинам прославлять свою религию, культуру и языки способами, которые были невозможны на протяжении десятилетий.Ранее запрещенные этнические «национальные дни» вернулись в календарь, а языки меньшинств вернулись в классы государственных школ. Группы меньшинств использовали эти новые свободы для публикации газет на своих языках, формировали группы гражданского общества, основанные на этнической идентичности, и использовали этническую принадлежность в качестве сплоченного призыва как к протесту против предполагаемой несправедливости, так и к большему признанию и правам. Широко распространенный мобильный доступ в Интернет и популярность таких платформ, как Facebook, также позволили меньшинствам общаться на своих языках, общаться с диаспорами и обмениваться информацией — не всегда надежной — об их культуре и истории.
Экономические реформы с 2011 года в сочетании с политической либерализацией также превратили экономику в форум для защиты прав этнических меньшинств. Когда в 1988 году военный режим отказался от социализма, он сосредоточился на обеспечении и поддержании экономической ренты и создании сетей патронажа. Иногда это означало кооптирование местных этнических лидеров путем предоставления им экономических уступок, но существовало общее мнение — по крайней мере, частично оправданное, — что военные и их приспешники грабят природные ресурсы районов проживания этнических меньшинств.Отсутствие государственных инвестиций в развитие территорий проживания меньшинств только усилило это восприятие эксплуатации.
Устранение этой новой несправедливости было главной задачей этнических лидеров. Политики потребовали большего контроля над местными ресурсами — в частности, доходами от экспорта природного газа, которые в настоящее время идут национальному правительству — и увеличили бюджетные ассигнования на свои территории. Но экономическая открытость также иногда усугубляет ранее существовавшие экономические недовольства меньшинств, упомянутых выше.Небольшим группам меньшинств обычно трудно конкурировать с внешними инвесторами — будь то иностранцы или граждане Мьянмы из-за пределов региона, обладающие более обширными знаниями в области бизнеса и доступом к капиталу. Одним из примеров является известное туристическое направление на озере Инле, где члены доминирующей этнической группы Интха владеют несколькими отелями или другими туристическими предприятиями. Ведущая роль более крупных этнических групп в экономике подпитывает ощущение, что по крайней мере некоторые меньшинства упускают из виду на преимуществах экономических реформ и усиливает динамику конкуренции между этническими группами.
Лидеры этнических групп все чаще реагируют на предполагаемую экономическую маргинализацию путем создания бизнес-ассоциаций, стремящихся к расширению экономических возможностей для своих групп. Например, в начале 2018 года ведущие предприниматели из ряда меньшинств создали Ассоциацию этнических предпринимателей Мьянмы, чтобы «поощрять этнических предпринимателей и устойчивое развитие в своих регионах». Они создали суб-ассоциации, основанные на конкретных группах меньшинств, такие как Ассоциация предпринимателей Качина.Ассоциация этнических предпринимателей Мьянмы также лоббировала банковскую лицензию и землю в известных местах Янгона. Другой недавний пример подчеркивает, как этническая идентичность использовалась для противодействия иностранным инвестициям. После того, как в мае 2020 года Нейпьито выдал разрешение на разведку месторождений китайской компании PanAust, зарегистрированной в Австралии, Ассоциация этнических предпринимателей Шаня выступила против выдачи лицензии от имени меньшинства Шанни («Красный Шан») в регионе Сагаинг.
Почти все эти проявления этнической идентичности были бы невозможны при военном правлении, и они отражают большие свободы, которыми сегодня пользуется большинство людей в Мьянме.Они также подчеркивают, как этническая идентичность может быть источником социального капитала, укрепляющего сообщества и сплоченного, что может быть особенно важно во время быстрых изменений. Эффект, однако, часто заключался в усилении давних этнических разделений как между признанными группами — например, шанами и качинами, — так и между тайнгинтха и теми, кого считали «другими». Последний раскол наиболее трагически проявился в межобщинном насилии, направленном против мусульман, и в насильственном изгнании мусульман-рохинджа из штата Ракхайн, начавшемся в августе 2017 года.
Международные акторы, взаимодействующие со страной в течение последнего десятилетия, не всегда осознавали сложные реалии этнической идентичности. Самый очевидный пример — перепись 2014 года, первая за более чем 30 лет. ООН и двусторонние доноры, которые финансировали и оказывали техническую помощь подсчету, проигнорировали неоднократные предупреждения о том, что их настойчивое требование включить вопрос об этнической принадлежности, оформленный как определенный выбор из проблемного списка из 135 категорий, было опасным.Предупреждения, к сожалению, оказались верными: опасения, что группы будут недооценены или переоценены — или, в случае рохинджа, вообще не будет разрешено идентифицировать себя как этническая группа — вызвали протесты и смертоносные столкновения в штатах Ракхайн и Качин.
В конечном итоге респондентам запретили идентифицировать себя как рохинджа, в результате чего большая часть этой группы осталась не пронумерованной. Результаты по этнической принадлежности до сих пор не опубликованы, поскольку они весьма спорны, учитывая связь между численностью этнического населения и правами.
Перепись дала возможность переосмыслить дискуссию о принадлежности и идентичности, либо позволив респондентам свободно идентифицировать себя (в том числе с несколькими этническими группами), либо, предпочтительно, полностью сняв этот вопрос. Напротив, перепись подтвердила примат фиксированной этнической идентичности, что привело к конфликтам.
Этническая принадлежность в Мьянме неразрывно связана с вооруженным конфликтом. В ранний период после обретения независимости конфликты между государством и негосударственными вооруженными формированиями вращались частично из-за недовольства меньшинств и частично из-за конкуренции между различными коммунистическими и социалистическими идеологическими взглядами на страну.Но после краха мятежа Коммунистической партии Бирмы в 1989 году практически все вооруженные группы идентифицировали себя с определенной этнической группой. За последние десять лет в стране произошли одни из самых ожесточенных боев за последние десятилетия.
Появление избирательной демократии обострило этническое измерение конфликта. Избирательная система, в которой победитель получает все, оставляет партии меньшинств с очень небольшим представительством и, следовательно, с ограниченным электоральным или политическим влиянием. В результате этнические общины все больше разочаровываются в избирательной демократии, которую они рассматривают как несостоятельные меньшинства.Это разочарование вызвало поддержку этнических вооруженных групп, поскольку многие этнические народы теперь рассматривают повстанческое движение как единственное эффективное средство достижения политических целей, таких как усиление автономии и равный доступ к ресурсам. Эта динамика наиболее ярко иллюстрируется усилением араканской армии в штате Ракхайн и ее сильной поддержкой населения там.
«Татмадау» столкнулось с многочисленными затяжными мятежниками на значительной части территории страны, в районах, населенных общинами меньшинств, которые рассматривают его как оккупационные силы врага.Татмадау никогда не пытались постоянно контролировать большую часть сельской периферии или быть гарантом безопасности, вместо этого предпочитая поддерживать вооруженных доверенных лиц, чтобы поддерживать видимость стабильности. У них редко возникали трудности с поиском групп, желающих играть эту роль доверенных лиц. Стимулы для групп к этому значительны и включают взаимосвязанные этнонационалистические и экономические императивы: без вооруженной группы для защиты сообщество может оказаться уязвимым для хищничества со стороны его несоэтнических соседей; и наоборот, вооруженные группы имеют хорошие возможности для получения прибыли от незаконной экономики, которая десятилетиями развивалась в этих областях и которая приносит доходы, необходимые для вооружения и управления мощным ополчением.
С таким количеством различных этнических вооруженных групп, а также с тем, что государство и Татмадау не могут обеспечить безопасность на большей части периферии, многие этнические общины создали вооруженные ополчения не по собственному желанию, а из-за необходимости защитить себя от соперничающих этнических сообществ.
Этнические сообщества все больше разочаровываются в избирательной демократии, которую они считают несостоятельными меньшинствами.
В этом разделе рассматриваются три тематических исследования, которые показывают, как возникают и развиваются этнические вооруженные группы или ополчения и почему они стали такой устойчивой и опасной чертой конфликта в Мьянме.В тематических исследованиях основное внимание уделяется регионам страны, которые географически удалены друг от друга и испытали очень разные модели конфликтов за последние семь десятилетий, от относительно небольших до недавнего времени (в случае Ракхайна) до периодических (в случае шанни), вплоть до почти постоянного конфликта (как в северной части штата Шан). Они иллюстрируют различные этапы развития вооруженных групп, от некогда могущественного ополчения Каунгха в Куткае до недавно сформированной армии национальностей шанни в северном регионе Сагаинг, а также стремление некоторых Мро и Хуми в штатах Ракхайн и Чин сформировать ополчение для защиты своих люди из других вооруженных формирований.
В марте 2020 года в северной части штата Шан «Татмадау» задержали руководство могущественного ополчения Каунгха, затем проникли на его территорию и разоружили 3000 своих бойцов (см. Карту в Приложении E). Эти нехарактерно решительные и рискованные действия «Татмадау» против союзных вооруженных сил положили конец многолетнему контролю над территорией этнической группы качинов. Этот шаг нарушил баланс сил в регионе, что могло дестабилизировать в среднесрочной перспективе.Истоки этой группы ополченцев и причины ее окончательного разгрома демонстрируют, каким образом межэтническая напряженность, отсутствие безопасности и незаконная экономика взаимодействуют в зонах конфликта Мьянмы.
Район Каунгха в поселке Куткай на севере штата Шан населен преимущественно этническим народом качины, входящим в большую общину качинского меньшинства на севере штата Шан, которое в британский колониальный период было признано «суб-государством Качин». Многие другие группы меньшинств живут в Каунгкхе или поблизости от них, в том числе народы шан, танг, коканг и пансай.Этот район уже давно контролируется ополчением Каунгха, которое в последние годы выставило на вооружение несколько тысяч хорошо вооруженных боевиков.
Ополчение Каунгкха — это часть разрозненной сети повстанческих групп и ополченцев в штате Шан и на большей части горных районов Мьянмы. Большинство этих групп вербуются и стремятся представлять одно из многих сообществ этнических меньшинств, проживающих в этих районах. В радиусе 30 км от Каунгкхи территорию контролирует множество других вооруженных формирований: «Татмадау», у которого есть несколько стационарных баз в этом районе, особенно недалеко от города Куткай и главной дороги; Армия национального демократического альянса Мьянмы, повстанческая группа этнических китайцев коканг; ополчение Panthay, которое набирается из числа представителей китайского мусульманского меньшинства и названо в его честь; ополчение Тармоенье, бывшие силы обороны деревни, которые превратились в мощное вооруженное формирование; 8-й батальон Организации независимости Качина; и еще одна повстанческая группировка — Национально-освободительная армия Таан.Этот список включает только основные группы; есть множество других более мелких ополченцев, базирующихся в деревнях или в городе Куткай.
Таким образом, между различными общинами меньшинств, живущими в одном районе, возникло что-то вроде соревновательной гонки вооружений. Эта гонка вооружений объясняет, почему, несмотря на то, что многие вооруженные группы сдались или разоружились за десятилетия, на их место обычно появлялись новые. Со временем стало труднее определить, является ли конкретная вооруженная группа в первую очередь этнонационалистической и участвует в незаконной экономической деятельности, чтобы поддержать себя, или же это в первую очередь незаконный экономический субъект, ссылающийся на этнонационализм в целях легитимности.
Милиция Каунгкха является хорошим примером этой двусмысленности. Изначально это была 4-я бригада Организации независимости Качина, одной из самых известных и мощных этнических вооруженных групп Мьянмы, которая была создана в феврале 1961 года группой молодых националистов-качинцев, которые считали, что их народ не получил степени политической власти. автономия обещана с обретением независимости. В 1991 году, чувствуя, что ее военное положение становится все более неустойчивым, 4-я бригада отделилась от мятежников Качина, подписала перемирие с Татмадау и переименовала себя в Армию обороны Качина.В 2010 году « Татмадау » оказал давление на группу, чтобы она перешла в более непосредственное подчинение национальной армии, и она была преобразована в ополчение Каунгха под тем же руководством и по-прежнему с фактической автономией и контролем над своей территорией. ополченцы, он не получал материальной или финансовой поддержки от «Татмадау», поэтому он должен был полностью самофинансироваться.
На протяжении всех своих воплощений вооруженная группа обеспечивала защиту и определенную степень управления населению (преимущественно Качинскому) в своем районе, включая надежное электроснабжение от двух построенных ею гидроэлектростанций.Он поддержал культуру качинов, построив одну из крупнейших площадок проведения традиционных фестивалей Манау в стране. Иногда, когда военное правительство запрещало проведение фестивалей Манау в районах, находящихся под контролем правительства, вооруженная группа приглашала народ Качин со всего севера штата Шан на празднование в своем районе, несмотря на риск расстроить власти. Группа также открывала школы, в которых преподавали Качинский язык в то время, когда правительство ограничивало образование на языках меньшинств. Группа не смогла бы проводить крупные фестивали в Манау или обучать качин без де-факто автономии, которую ей предоставляла значительная вооруженная сила.
Ополчение Каунгкха — это часть разрозненной сети повстанческих групп и ополченцев по всей территории Шан.
В то же время группа становилась все более заметным участником незаконной экономики, в частности проводя операции по производству и незаконному обороту наркотиков транснациональными преступными синдикатами. В январе 2018 года на территории группы, которая в расследовательской статье Reuters была определена как главный источник наркотиков для синдиката Сэма Гора, доминирующей группы в азиатской региональной торговле наркотиками, произошел крупнейший в Мьянме наркобизнес.Когда исследователи Крайсис Груп посетили этот район в ноябре 2018 г., члены ополченцев и другие хорошо осведомленные местные источники открыто заявили, что производство метамфетамина является основным источником дохода для ополчения Каунгха. Лидеры ополченцев заявляют, что ответственность за это несут бизнесмены, арендовавшие землю в их районе для производства наркотиков, а не для самой милиции — хотя они признают, что некоторые члены могли быть задействованы в индивидуальном порядке.
Падение милиции наступило быстро.20 февраля 2020 года патруль «Татмадау» обнаружил большой тайник с таблетками метамфетамина (яба) в лесной зоне на территории ополчения. Дальнейшие расследования и «информация от конфиденциальных информаторов» привели к серии крупных изъятий и арестов наркотиков, кульминацией которых стали в рамках совместной операции << Татмадау >> и полиции, направленной против района Каунгха. Согласно новостному агентству << Татмадау >>, эта операция была заказана главнокомандующим Мин Аунг Хлаингом, который направил старшего военного офицера из Нейпьитау в северо-восточное региональное командование в Лашио. — ближайший к Каунгке крупный город — для ведения наземных операций вместо регионального командира, который обычно это делал бы.Этот шаг предполагает, что высшее руководство хотело помешать возможным местным связям помешать операции.
Движение «Татмадау» вызвало восемь высших руководителей ополчения на встречу в Лашио 24 марта, где все они были задержаны. Позднее в тот же день армия совершила набег на территорию ополчения, разоружив 3000 боевиков, которым их заключенные лидеры приказали не сопротивляться; Ни единого выстрела не последовало. Через неделю руководителей ополчения отпустили. Они говорят, что «Татмадау» сказали им, что их разоружают временно, на период шести месяцев, но они сомневаются, что их оружие будет возвращено или что им разрешат перевооружиться.Публично «Татмадау» заявило, что разоружение носит окончательный характер и что оно будет активно поддерживать ополчение в ведении законной коммерческой деятельности, включая разведение скота и добычу полезных ископаемых. Организационные и управленческие структуры ополчения остаются нетронутыми, а его члены выполняют свои функции в гражданской сфере. в одежде и без оружия — хотя они говорят, что их авторитет в отношении населения ослаблен теперь, когда они безоружны.
Трудно представить себе, как такие виды деятельности, как животноводство и мелкая добыча полезных ископаемых, могут быть достаточно прибыльными для поддержания относительного процветания района Каунгха, особенно без конкурентных преимуществ, которые дает оружие.Милиция уже жалуется, что не может противостоять вымогательству со стороны других вооруженных формирований. Например, она управляет цепочкой заправочных станций на шоссе Лашио-Мусе, но теперь, когда ополчение разоружено, они якобы должны платить деньги за защиту повстанческой группе Национальной освободительной армии Таан. Группу также беспокоит, что местный Качин население остается без защиты, и один из лидеров сказал: «Жизнь наших местных жителей больше не имеет ценности; их могли убить в любой момент ».
На данный момент «Татмадау» берет на себя обеспечение безопасности в Каунгха, при этом несколько тысяч военнослужащих из его элитных мобильных пехотных дивизий размещены на временных базах в этом районе.Это обязательство важно для подразделений, которые уже растянулись на боевые действия с повстанцами Араканской армии на западе Мьянмы. Оно также приближает эти войска к различным повстанческим силам, повышая вероятность столкновений.
Поэтому будущее остается неопределенным. Население качинов Каунгкхи чувствует себя уязвимым для нападений и не верит, что татмадау могут обеспечить их безопасность. «Татмадау» обычно не удерживает сельские районы на враждебной территории, предпочитая делегировать эту задачу союзным ополченцам, вмешиваясь только в случае необходимости для разрешения серьезных межгрупповых конфликтов или проблем безопасности.Хотя кажется маловероятным, что «Татмадау» позволит перевооружить ополчение Каунгха, вполне вероятно, что это позволит сформировать новое ополчение.
Поскольку «Татмадау», несомненно, было известно о деятельности ополчения Каунгха по производству наркотиков в течение некоторого времени, остаются вопросы о том, почему оно решило действовать именно сейчас. Наблюдатели предположили, что ополченцы могли быть источником наркотиков и / или оружия для араканской армии, тем самым оказывая существенную финансовую и военную поддержку главному врагу «Татмадау».Это правдоподобно. Альтернативный вариант заключается в том, что операция против Каунгкхи знаменует начало нового подхода, согласно которому «Татмадау» больше не терпит вопиющих и крупномасштабных преступных действий. Его средства массовой информации намекнули на такое изменение курса, заявив, что Татмадао будет проводить аналогичные операции против других подобных вооруженных групп в будущем, и призвали их избегать торговли наркотиками в пользу законной коммерческой деятельности. подход к борьбе с другими ополченцами и пограничными войсками, вовлеченными в незаконную деятельность, еще предстоит увидеть.
В январе 2016 года Армия национальностей шанни (SNA) создала страницу в Facebook, опубликовала заявление и разместила изображение солдат в форме SNA. Так родилась новейшая этническая вооруженная группировка Мьянмы. Хотя СНС является продуктом давней межэтнической напряженности и недовольства, ее появление отражает динамику послевоенного периода правления Мьянмы. Возобновление конфликта в северной части Мьянмы, мирный процесс, который подталкивает группы меньшинств взяться за оружие, чтобы они могли принять участие в переговорах о политическом будущем страны, политические изменения, которые позволили процветать этнонационализму, и политическая система, неспособная оказывать влияние на этническую принадлежность. все чаяния сыграли свою роль в создании СНС.«Если у тигра нет клыков, животные его не будут бояться. Если у людей не будет оружия, мы не будем в безопасности. Мы не можем защитить наш район », — сказал бывший солдат шанни вскоре после появления группы.
Считается, что шанни, также известные как Красный Шан или Тай-Ленг, насчитывают до 300000 человек — хотя некоторые заявляют о гораздо большем, как обсуждается ниже — и в основном живут на плодородных равнинах южного штата Качин и северного региона Сагаинг (см. карту в Приложении E).Несмотря на то, что они считаются подгруппой (или «племенем», на языке правительства Мьянмы) Шань штата Шан — кого они называют Тай Яй или Большой Тай — шанни имеют свой собственный сценарий и культуру и официально признаны. в Мьянме как отдельная этническая группа.
Примерно с 10-го или 11-го века шанни были частью цепи в значительной степени автономных королевств Шан, которая простиралась от северной Индии через северную Мьянму до Таиланда. После обретения независимости в 1948 году правительство Рангуна включило некоторые из хоумлендов шанни в недавно сформированный штат Качин, якобы для того, чтобы заручиться поддержкой лидеров качинов для Соглашения Панглонг в предыдущем году.
Шанни, которые обычно населяют равнины, имеют историю конфликтов с качинами, которые традиционно жили на холмах. После того, как бирманские вторжения в 17-м и 18-м веках ослабили процветающие королевства Шан в южном государстве Качин, качины, как говорят, разграбили главный город Могаунг и опустошили окружающие деревни. Области, в которых когда-то доминировали шанни, были обезлюдены, и постепенно поселенцы Качина поселились в них. «От деревень ничего не осталось, кроме храмов и пагод; кусты фруктовых деревьев, хлопчатник и сады разрастаются.Однако этого вполне достаточно, чтобы доказать, что у шанов было здесь процветающее и густонаселенное королевство », — писал в 1900 году колониальный чиновник Дж. Джордж Скотт, добавляя, что только британская аннексия спасла этот район от« необратимого разорения ».
СНС — не первая вооруженная группа, состоящая из солдат шанни. С тех пор как в 1961 году Организация за независимость качинов (KIO) начала восстание, шанни из южного штата Качин часто оказывались в ловушке между бирманцами и качинами. Татмадау культивировали шанни в качестве союзника и вооружили ополчение — тактика, которую они широко применяли в других частях страны (см. Раздел IV.A выше). После того, как Татмадау и КИО подписали перемирие в 1994 году, военные распустили ополчение шанни, но оно было быстро реорганизовано, когда в июне 2011 года возобновился конфликт между государством и КИО. подготовка.
Подразделения ополчения обеспечивали общинам шанни важную защиту от вооруженных группировок Качин, в частности от КИО. Принимая сторону «Татмадау», шанни также меньше опасаются правительственных сил.Эта динамика очевидна на дороге Бхамо-Мьиткина, где есть заброшенные, заросшие деревни Качин, чередующиеся с процветающими, но хорошо охраняемыми поселениями шанни. С точки зрения Татмадау, ополчение в основном служило надежным оплотом против попыток КИО по расширению на юг штата Качин. , но иногда его солдаты также сражались на передовой вместе с Татмадау против КИО.
Конфликт в государстве Качин создал непростые, а иногда и токсичные отношения между шанни и качинами.
Ополчение на самом деле представляет собой группу деревенских отрядов, обычно по 30-50 солдат каждое, а иногда и других национальностей, таких как лизу и бирманцы. В общей сложности ополчение шанни может состоять из сотен солдат, возможно, до 1000. «Поскольку у нас есть местное ополчение, у нас есть некоторая защита. КИО не часто приходили сюда из-за милиции », — сказал один из шанни, житель Мохнина.
Конфликт в государстве Качин создал непростые, а иногда и токсичные отношения между шанни и качинами.В 1976 году члены шаннийского ополчения убили десятки жителей Качина в городе Мохньин, в котором большинство населения шанни, и многие из оставшихся жителей Качина бежали в Мьичину. Появились противоречивые рассказы об этих инцидентах; Один из собеседников из Шанни описал убийства 1976 года как сиюминутную реакцию на убийство женщины из Шанни жителями Качина, в то время как источники в Качине описывают это как преднамеренную резню.
После возобновления конфликта «Татмадау» и КИО в 2011 году эта напряженность вернулась на первый план.Отряды ополчения шанни сражались вместе с Татмадау против КИО и принимали участие в других мероприятиях по обеспечению безопасности. Тем временем лидеры шанни обвинили КИО в насильственной вербовке Шанни из деревень в южной части штата Качин и организовали массовые протесты в Мьиткине, призывая к прекращению Опрошенные Шанни также обвинили солдат КИО в конфискации продуктов питания и избиении мирных жителей и обвинили группу в целом ряде других болезней в общинах Шанни, включая широкое использование запрещенных наркотиков, разрушение окружающей среды в результате добычи полезных ископаемых и лесозаготовок, а также ограниченный доступ к лесные ресурсы из-за мин.Вдали от линии фронта конфликта общины качинов и шанни также стали более изолированными с 2011 года. В то же время, по словам опрошенных Шанни, обычно нет проблем между шанни и обычными качинами. «Если бы не было вооруженной группы, не было бы проблем», — сказал один политик.
Хотя конфликт вызвал некоторую напряженность и усугубил чувство незащищенности у шанни, политические свободы Мьянмы позволили возродить аспекты идентичности и истории группы, которые долгое время подавлялись.У Шанни теперь есть политические партии и средства массовой информации, и они возрождают использование языка Шанни, который почти вышел из употребления. Как и другие меньшинства, активисты проводят кампании за то, чтобы Шанни зарегистрировался в качестве такового в официальных документах, таких как национальные удостоверения личности. отчасти для того, чтобы увеличить численность группы и добиться большего политического представительства.
Все это помогло возобновить дремлющий шаннийский национализм, который рискует поставить группу на курс столкновения с другими этническими меньшинствами.Активисты шанни создали и широко распространили в Facebook карту предлагаемого штата Шанни, который охватывает большие территории региона Сагайн и штата Качин, а также части региона Мандалай и штата Шан. Возможно, чтобы оправдать эти требования, некоторые активисты Шанни также заявляют о том, что группа насчитывает около двух миллионов членов, но шанни — не единственные, кто играет в эту игру, даже в своем районе: в начале 2020 года политики наг лоббировали Аунг Сан Су Чжи, чтобы расширить самоуправляемую зону нага, включив в нее поселения Хомалин и Кхамти. — оба из которых претендуют на себя Шанни.
Однако политические устремления Шанни остались в основном нереализованными. Несмотря на заявления населения, группе не была предоставлена зона самоуправления в политической системе Мьянмы, не говоря уже о государстве. Вместо этого они занимают только посты министров по этническим вопросам в правительствах Качин и Сагайн, которые представляют все народы Шан в этих штатах и регионах. Система голосования по принципу «первый прошедший» также затрудняет получение шанскими партиями мест в районах, где проживает большинство шанни.Опыт шанни контрастирует с опытом китайцев, которых, возможно, 600 000, но которым предоставлен целый штат с десятками мест в национальных и региональных парламентах; Точно так же у качинов есть собственное государство, но считается, что они составляют менее 50 процентов населения.
Шанни также не получили места за столом переговоров в мирном процессе, потому что, когда переговоры начались в 2011 году, у них не было признанной этнической вооруженной группы. Силам ополчения обычно отводится небольшая роль в мирном процессе.Более того, отношение шанни к ополчению шанни неоднозначно из-за его связей с «Татмадау», которую многие из них считают репрессивной силой. В глазах многих шанни формирование армии национальностей шанни имеет политическое значение, потому что они считают, что это означает, что правительство больше не может игнорировать их голос. Они думают, что Нейпьитау неизбежно придется допустить СНС в мирный процесс. «Мы потеряли свои этнические права, потому что у нас не было вооруженной группы, которая бы нас представляла», — сказал один активист из района Сагаин.«Хотя милиция нас защищает, они нам не очень понравились. Вместо этого мы всегда хотели создать этническую вооруженную группу », — добавил другой.
Многое в СНС остается неизвестным, отчасти из-за удаленности ее штаб-квартиры в городке Хомалин на севере региона Сагаинг. Старший командующий сообщил Крайсис Груп по телефону, что СНА фактически была сформирована намного раньше, 21 июня 1989 г., в столице штата Шан, Таунджи, но начала перебрасывать свои силы в штат Качин и регион Сагаин примерно в 2012 году.Неясно, правда ли это. Хотя по состоянию на 1989 г. в штатах Качин и Шан шанни воевали против военного правительства в составе других вооруженных групп, похоже, здесь нет никаких ссылок на СНС. Заявление о таком наследии может быть попыткой обойти политику правительства, согласно которой ни одна новая вооруженная группа не должна быть допущена к мирному процессу (см. Ниже). Цели группы включают создание государства Шанни, борьбу с незаконными наркотиками и участие в мирном процессе. политические переговоры.Официальный представитель SNA заявил, что основной целью группы является «защита» шаннийцев от «издевательств» и восстановление их давно утраченных политических прав. «Наши люди всю жизнь находились под контролем других. Мы воспользуемся вооруженной революцией, чтобы вернуть нашу территорию », — сказал представитель СНС.
Неясно, какие внешние организации оказывают поддержку СНС, если таковые имеются. Судя по всему, он связан с Советом восстановления штата Шан (RCSS), крупной вооруженной группировкой, связанной с прекращением огня. Старший офицер SNA назвал RCSS «братьями», и официальные лица RCSS использовали тот же язык.Другие источники предполагают, что СНС также имеет связи с Татмадау, и такое восприятие распространено среди Качин. В регионе Северного Сагаинга наблюдается значительная нелегальная и серая экономика из-за его близости к индийской границе и больших залежей природных ресурсов, которые могут приносить доход. для группы в будущем.
В настоящее время СНС заявляет о наличии четырех вооруженных бригад, базирующихся в Хомалине, Кхамти и Кале в регионе Сагаинг и Бхамо в штате Качин, каждая по 300 солдат. Это утверждение может быть преувеличением — Кризисная группа не смогла подтвердить присутствие сил СНС в Качине. Государство, например, — но фотографии, опубликованные в Facebook, показывают, что у него есть как минимум сотни хорошо вооруженных солдат, а по оценке источника, встречавшегося с группой в 2019 году, численность военнослужащих может превышать 1000 человек.С 2016 года СНС несколько раз вступала в конфликт с Татмадау, последний раз в апреле 2020 года. Судя по всему, конфликты становятся все чаще, что частично объясняется в СНС кампаниями по борьбе с наркотиками.
На данный момент СНС, похоже, пользуется сильной поддержкой среди шанни, особенно в регионе Сагаинг. Группа нашла желающих добровольцев среди шанниской молодежи региона Сагаинг, как мужчин, так и женщин. Подобно ополченцам в штате Качин, СНС обеспечивает защиту от других вооруженных групп, в данном случае от Национал-социалистического совета Нагаленда-Хапланга и индийских групп, действующих вдоль границы, таких как Объединенный фронт национального освобождения и Народно-освободительная армия Манипура.«До того, как СНА вернулась в Хомалин, люди шанни здесь жили в страхе перед« Татмадау »и другими вооруженными этническими группами. … Теперь эти другие этнические вооруженные группы не осмеливаются сделать что-либо плохое шанни, потому что они понимают, что будут последствия », — сказал один активист.
Однако, в отличие от ополчения шанни, СНС может повлиять на региональную и даже национальную политику, особенно через мирный процесс. Вероятно, не случайно, что СНС публично заявила о себе в январе 2016 года, в том же месяце, когда уходящее правительство Тейн Сейна провело первую Союзную мирную конференцию, и вскоре после того, как партии Шанни не смогли выиграть место на всеобщих выборах 2015 года.В политическом плане вооруженная группа остается близкой к Партии развития национальностей Тай-ленга, которая в конце 2016 года помогла организовать крупные демонстрации в районе Сагаин и штате Качин, призывая к созданию штата шанни.
СНА официально претендовала на место за столом переговоров в рамках мирного процесса в качестве новейшей этнической вооруженной группировки Мьянмы и встретилась с правительственным центром национального мира и примирения, чтобы обсудить эту возможность. На сегодняшний день правительство отказалось это признать.Нейпьито, вероятно, хочет послать сигнал о том, что СНС необходимо продолжать наращивать свои силы, чтобы они стали слишком большими, чтобы их можно было игнорировать, способствуя дальнейшей милитаризации региона Сагаинг и, возможно, штата Качин.
Ожесточенные бои между Татмадау и армией Аракана в Ракхайне и южной части штата Чин с конца 2018 года оказали значительное влияние на мирных жителей: по оценкам неправительственных источников, до 200 000 перемещенных лиц и сотни убиты. Менее известно то, как конфликт привел к значительному ухудшению отношений между этническим Ракхайн и многочисленными другими группами меньшинств в регионе, многие из которых оказались в центре конфликта.События в штате Ракхайн подчеркивают не только то, что рост этнонационализма является движущей силой конфликта, но и то, как неспособность «Татмадау» защитить группы меньшинств в районах, затронутых конфликтом, может привести к созданию новых вооруженных сил, таких как ополченцы или этнические вооруженные группы.
Штат Ракхайн (ранее известный как Аракан) и штат Чин являются частью более крупной трехгранной территории, охватывающей границы Мьянмы с Бангладеш и Индией (см. Карту в Приложении E). В этом регионе проживает множество этнических групп, многие из которых имеют связи через эти современные национальные границы, такие как Ракхайн (известный как Марма в Бангладеш), Чин (Мизо в Индии) и Даингнет (Чакма в Бангладеш).Несмотря на национальное меньшинство, ракхайны составляют большинство в штате Ракхайн, а рохинджа составляют значительное меньшинство; меньшие меньшинства включают Mro, Khami, Thet и Daingnet. Хуми доминируют на юге штата Чин.
После вывода британских войск 70 лет назад правительства в Рангуне / Нейпьито, Дакке и Нью-Дели изо всех сил пытались поставить регион под контроль государства. Всегда были конфликты и нестабильность; В ряд вооруженных движений на протяжении десятилетий входили коммунисты с белым и красным флагом, группы моджахедов и, в частности, целый ряд этнических вооруженных групп, таких как Национальный фронт Мизо и Партия освобождения Аракана.Частично из-за непрекращающегося конфликта район трех границ остается удаленным и обедневшим, и существует значительный гнев и разочарование в связи с кажущимся пренебрежением и политическим притеснением со стороны центральных правительств.
Поскольку политические партии Ракхайна в значительной степени маргинализированы в рамках политической системы Мьянмы после либерализации, Армия Аракана, сформированная в 2009 году молодежными активистами в штате Качин, дала новый и мощный голос давним недовольствам Ракхайна. Армия Аракана приняла более прямой этнонационализм, чем предыдущие вооруженные группировки в Ракхайне.Изображая правительство, в котором доминирует Бирман, как колониальную державу, оно стремилось получить конфедеративный статус с почти полной автономией, как у Объединенной армии штата Ва в штате Шан. Это требование восходит к многовековой истории Аракана как независимого королевства. Идея конфедеративного статуса нашла большой отклик у жителей Ракхайна, и народная поддержка Араканской армии стала важным фактором в укреплении его власти и авторитета.
Армия Аракана оказалась намного более эффективной на поле боя, чем любая предыдущая группа в западной Мьянме.Он причинил тяжелые потери военным, потенциально погибло несколько тысяч правительственных солдат. После первоначальных боев на стороне КИО в штате Качин его силы начали проникать в Ракхайн примерно в 2014 году. Сообщалось о небольших стычках в последующие годы, но крупный конфликт вспыхнул в декабре 2018 года и с тех пор продолжал нарастать, сосредоточившись в центральной и северной частях штата Ракхайн и Палетва в южной части штата Чин.
Меньшие этнические группы в Ракхайне и южном Чине, включая рохинджа, мро, кхами / хуми, тхет, даингнет и марамаджи, оказались зажаты между армией аракана и татмадау.Из-за своей уязвимости эти группы меньшинств, не принадлежащих к Ракхайну, часто пытались оставаться нейтральными, но поступая таким образом, они только вызывали подозрения как со стороны араканской армии, так и со стороны «Татмадау», которые они информируют другую сторону. «Мы меньшинство, поэтому мы должны попытаться подружиться с тем, кто может нас защитить. Местные жители помогают как «Татмадау», так и «Араканской армии», когда они приезжают в свою деревню », — сказал один деревенский администратор.
И армия Аракана, и «Татмадау» несут ответственность за убийства и ранения гражданских лиц из числа этих групп меньшинств, а также за уничтожение или конфискацию собственности и другие злоупотребления.По меньшей мере 10 000 их членов были вынуждены покинуть свои деревни. Многие молодые люди были отправлены в Янгон или даже в соседние страны в целях их безопасности. «Люди здесь (Палетва) подобны траве, которая была уничтожена между двумя сражающимися быками», — сказал один этнический Чин, который помогает внутренне перемещенным лицам.
Опрошенные мужчины и женщины из групп меньшинств, не относящихся к Ракхайну, по-разному сталкиваются с дискриминацией со стороны Ракхайна.
Тяжелые отношения между доминирующим Ракхайном и этими группами меньшинств не новы.Напряженность между ракхайнами и рохинджа вылилась в межобщинное насилие, особенно в 2012 году. Более мелкие группы, такие как Mro, часто чувствовали себя бессильными бросить вызов ракхайнам, несмотря на то, что они часто считали их властными, патерналистскими и даже манипулятивными. Вместо этого они обычно пытались умиротворить Ракхайн. Один администратор деревни Мро описал, как он пытался собирать налоги для Араканской армии, чтобы защитить свою общину. Активист Мро, родом из Бутидаунга, прокомментировал: «Мы живем в основном в горах, но иногда нам приходится ездить в город.Мы не можем избежать Ракхайна; мы должны иметь дело с ними, чтобы выжить. Мы должны подчиняться их требованиям ».
Опрошенные мужчины и женщины из групп меньшинств, не относящихся к Ракхайну, по-разному сталкиваются с дискриминацией со стороны Ракхайна. Несколько мужчин указали на примеры исключения из политической или общественной деятельности из-за своей этнической принадлежности, в то время как женщина сказала, что она чувствовала себя дискриминированной из-за своей внешности и социально-экономического статуса.
Растущий конфликт только еще больше обострил эти отношения.Хотя руководство Араканской армии публично подчеркивает уважение этой группировки ко всем этническим группам в Ракхайне и правам человека в более широком смысле, жизненный опыт на местах часто совершенно иной. Лидеры общин не-Ракхайн сообщили Крайсис Груп, что такие заявления араканской армии обычно игнорируются их солдатами, которые требуют разведданные, припасы и рабочую силу. Солдаты Араканской армии — и многие гражданские лица этнического Ракхайна — также с глубоким подозрением относятся к меньшинствам, не относящимся к Ракхайну, которые, по их мнению, предоставляют информацию и предметы снабжения «Татмадау».
Руководители МРО из Бутхидаунга рассказали, как агентство по оказанию помощи организовало поставки продуктов питания для их деревень на вершине холма, но из-за местности пришлось оставить мешки с рисом в долине внизу для сбора. Местные жители деревни Ракхайн разрезали ножами мешки с рисом, уничтожив все необходимое. «Они сделали это, потому что не доверяют нам и потому, что не хотят, чтобы мы оставались там, на случай, если Татмадау вынудит нас предоставить информацию, или мы примем сторону Татмадау».
Администраторы деревень, не принадлежащих к меньшинствам Ракхайн, часто оказываются в трудном — и опасном — положении, пытаясь умиротворить как «Татмадау», так и армию Аракана, чтобы защитить свои общины.Один администратор деревни Мро вспомнил, как он год скрывался в джунглях после того, как армия Аракана обвинила его в предоставлении информации военным Мьянмы. После того, как армия Аракана попыталась задержать его семью, он в конце концов сбежал с ними в Янгон в начале 2020 г. Был убит друг, который был администратором другой деревни Мро в Бутидаунге, и администратор считает, что его бы постигла та же участь, если бы он не осталось. «Если бы я продолжал оставаться там, они бы однажды убили меня — я в этом уверен».
Воодушевленные мощью араканской армии, некоторые этнические жители Ракхайна также принуждают меньшинства, не относящиеся к Ракхайну, сдать свое имущество, особенно гуманитарную помощь от НПО. Опрошенные рассказали, что их заставляли делиться или передавать удобрения, продукты питания и коммунальные ресурсы, такие как рыбные пруды и леса. «Теперь у Ракхайнов есть собственная вооруженная группа, они чувствуют себя еще более могущественными. Я часто слышу, как они говорят: «Эта земля — наша земля, и однажды вам всем придется вернуться туда, откуда вы пришли» ».
Экспансионизм армии Аракана распространился не только на территорию, но и на заявления о том, что определенные этнические меньшинства на самом деле являются этническими ракхайнами. В январе 2020 года группа вызвала споры, заявив, что городок Палетва исторически контролировался Ракхайном и что его жители Хуми, которые признаны в официальном списке из 135 групп как часть «национальной расы» Чин, на самом деле являются Ракхайнами. подгруппа. Это утверждение вызвало бурную реакцию со стороны политических лидеров и лидеров гражданского общества Чина, которые категорически отвергли это предложение.
Кажется вероятным, что намерение араканской армии, утверждая, что хуми являются группой ракхайнов, состояло в том, чтобы укрепить свои территориальные претензии в Палетве, но границы между этническими группами в этом регионе часто стираются. Мро и кхами, например, признаны подгруппами Ракхайна, а хуми — подгруппами Чин. Но различие носит скорее географический, чем культурный характер: все они, как и их этнические родственники в Бангладеш, имеют множество культурных связей, и их языки взаимно понятны.Этот пример иллюстрирует тщетность попыток построить логическую систему классификации фиксированных идентичностей в таком этнически разнообразном регионе, а также то, как этническая принадлежность и притязания на территорию тесно взаимосвязаны.
Несмотря на ту роль, которую этнические разногласия сыграли в разжигании конфликта между группами в штате Ракхайн, опрошенные представители меньшинств, не принадлежащих к Ракхайну, стойко защищали концепцию этнических категорий. Один лидер общины этнических кхами пожаловался на то, что общины необходимо обучить истории различных этнических групп и их характеристикам; Отсутствие четкого понимания, особенно среди молодого поколения, того, что отличает разные этнические группы, было «большой проблемой» в поддержании культурной и биологической чистоты различных групп.
Независимо от этнической принадлежности, все члены групп меньшинств, не принадлежащих к Ракхайну, с которыми разговаривала Крайсис Груп, выражали сильное и растущее чувство незащищенности в результате конфликта. Ни араканская армия, ни «Татмадау» не смогли предложить им адекватной защиты, хотя опрошенные обычно заявляют, что чувствуют себя в большей безопасности, имея дело с «Татмадау». Одна из причин заключается в том, что армия Аракана была объявлена незаконным объединением, поэтому они могут быть арестованы за контакты с группой.Но есть также сильное ощущение, что его силы действуют с большей безнаказанностью, и жертвы злоупотреблений со стороны сил Араканской армии не имеют возможности обратиться за помощью. Хотя они не обязательно доверяют Татмадау, опрошенные сказали, что они чувствуют себя в некоторой безопасности в присутствии правительственных солдат, которые может сдержать армию Аракана.
Некоторые, особенно среди Мро и Хуми, утверждают, что единственный способ защитить свои общины — это создать собственную вооруженную группу. Учитывая их ограниченные ресурсы, для этого им потребуется некоторая внешняя поддержка.Некоторые члены Татмадау обсуждали возможность с лидерами Мро и Хуми, но не было никаких конкретных шагов по созданию новых отрядов ополченцев среди этих общин в Ракхайне и южном Чине. Тем не менее, эти опрошенные твердо убеждены, что их общины нуждаются в защите и что они вооружаются. единственный реальный вариант. Эта динамика заставляет вооруженные группы размножаться по этническому признаку, как это произошло в штате Шан (см. Предыдущий раздел), что в конечном итоге приводит к усилению милитаризации.Хотя это также может принести определенную степень стабильности, всегда присутствует угроза возобновления конфликта. «Нам нужна вооруженная группа, чтобы защитить наших людей здесь», — сказал один из лидеров хуми. «У нас есть горький опыт, потому что у нас не было вооруженной группы», — добавил бывший сельский администратор по национальности Мро. «Нам нужна своя группа, не для борьбы ни с кем, а для защиты самих себя».
На данный момент небольшие разрозненные этнические общины мро и хуми вряд ли смогут эффективно организоваться и вооружиться.Но уровень конфликта и отсутствия безопасности в штате Ракхайн и южной части штата Чин таков, что если бы внешний субъект был готов и мог поддержать и финансировать создание вооруженной группы, он нашел бы желающих участников, нанеся еще один удар по долгосрочным усилиям. для достижения мира в Мьянме.
Эссенциалистская концепция этнической принадлежности глубоко укоренилась в национальном сознании Мьянмы и занимает центральное место в ее политике, конфликтах и обществе. Сообщества этнических меньшинств часто формулируют свои политические требования не с точки зрения прав всех сообществ меньшинств, а с точки зрения прав, специфичных для их групп, часто с притязаниями на конкретную территорию.Поскольку в соответствии с законодательством и обычаями Мьянмы более крупные группы пользуются большими правами, а исключительная власть над территорией неизбежно ставит в невыгодное положение другие, более мелкие группы, живущие на ней, этнические права рассматриваются как нулевой результат: большее количество прав для одной группы почти неизбежно подразумевает меньшее количество прав для другой. Такой подход подпитывает динамику конкуренции между различными этническими группами, проживающими в одном районе, разжигая напряженность и вооруженные конфликты.
Лица, принадлежащие к этническим меньшинствам, обычно определяются по своей этнической принадлежности, рассматриваются как биологически закрепленные и выражаются как набор поверхностных культурных черт.
Правительство также имеет тенденцию бесполезно выражать свою точку зрения на разнообразие страны, определяя 135 различных этнических групп, живущих в стране с древних времен и объединенных «через горе и горе» на протяжении веков, разделенных только в результате колониализма. обычно представляет меньшинства как нечто одномерное и сосредотачивается на их красочной традиционной одежде и культурных странностях, поощряя расистские образы, подкрепленные подобными изображениями в бирманских фильмах и другой популярной культуре, и даже с помощью требований, чтобы законодатели из общин меньшинств носили их «традиционную этническую одежду» в парламенте.
Таким образом, представители этнических меньшинств обычно определяются по своей этнической принадлежности, рассматриваются как биологически закрепленные и выражаются как набор поверхностных культурных черт. Практически никогда не признается и не исследуется сложный жизненный опыт представителей меньшинств в публичных дискуссиях. Недавний пример этой эссенциалистской, физиогномической концепции — расширение музея этнических рас в Янгоне, добавление статуй групп, «демонстрирующих традиционные костюмы» и с правильной «структурой лица… по согласованию с техническими специалистами».
Официальная версия скрывает тот факт, что большинство районов проживания меньшинств исторически были самоуправляемыми и никогда не были частью доколониального бирманского национального государства — фундаментального фактора, лежащего в основе недовольства меньшинств и вооруженного конфликта. и дискриминация меньшинств, что позволяет избежать признания на национальном уровне этой реальности, которая имеет важное значение для построения более терпимой страны и достижения устойчивого прекращения конфликта.
Этническая принадлежность лежит в основе политики Мьянмы, при этом большинство этнических групп, какими бы небольшими они ни были, стремятся иметь свою собственную партию, которая будет представлять их на выборах, независимо от того, насколько вероятно, что эта партия получит места в законодательных органах. Избирательная система, как она определена в конституции, пытается частично компенсировать барьеры для представительства меньшинств, присущие системе первопроходца, путем выделения небольшого количества мест для определенных групп меньшинств, отвечающих минимальным критериям численности населения в определенных географических районах ( см. раздел III выше).Такой порядок создает предполагаемых победителей и проигравших на основе зачастую произвольной этнической классификации и непрозрачных данных о населении. Это также усиливает ошибочную идею о существовании неотъемлемой связи между этнической принадлежностью и территорией, побуждая этнические группы стремиться к контролю над территорией — в демографическом и военном отношении — и защищать ее от внешнего вторжения.
Этническая принадлежность лежит в основе вооруженного конфликта в стране. На местном уровне, как демонстрируют тематические исследования в Разделе IV, давний конфликт и милитаризация, неспособность государства обеспечить безопасность и зачастую недоверчивый и конкурентный характер отношений между различными этническими группами в одном и том же районе приводят к буквальной гонке вооружений. .Каждое сообщество видит необходимость иметь свою собственную вооруженную группу, и вооруженные группы должны быть более могущественными, чем группы в соседних или частично совпадающих сообществах.
Двигать страну к более конструктивной и всеобъемлющей концепции национальной идентичности и отказаться от эссенциалистских представлений об этничности будет чрезвычайно сложно. Политики и политики ограничены как культурными, так и политическими факторами. Тем не менее, если Мьянма хочет урегулировать свои внутренние конфликты и достичь прочного политического урегулирования с группами меньшинств, ей, вероятно, придется приступить к трудному процессу переосмысления понимания этнической принадлежности.Это серьезная проблема, потому что этническая идентичность прочно закреплена и часто рассматривается как защита от политики насильственной ассимиляции и бирманизации, проводимой при военном режиме.
Цель не должна заключаться в стирании этнической идентичности и ограничении социального и культурного самовыражения. Действительно, возрождение празднования этнической идентичности было заметной чертой перехода Мьянмы от авторитаризма и маркером ее либерализации. Этническая принадлежность также может быть мощной силой для построения социальной сплоченности и укрепления связей внутри сообществ, и ее можно использовать во благо.Целью, как более подробно описано ниже, должно быть устранение этнической принадлежности как центрального фактора, определяющего гражданство и другие права и юридические гарантии, создание условий, при которых доминирующая роль этнической принадлежности в партийной политике может ослабнуть, и обеспечение того, чтобы этнические сообщества больше не чувствовали себя что единственный способ, которым они могут иметь право голоса в будущем облике страны, — это участие вооруженной группы в мирном процессе.
Ключевой реформой должно быть отделение этнической принадлежности от гражданства.
Легких решений не существует, и для достижения прогресса потребуется общенациональный процесс обсуждения и размышлений. Правительство должно сыграть важную роль в формировании этой дискуссии. Он может начаться с изменения языка и повествования, которые он использует в отношении этнической принадлежности, и особенно с патерналистского подхода, которым он характеризует отношения между бирманцами и меньшинствами. Правительственные чиновники часто говорят о необходимости того, чтобы все «национальные расы» работали с «единством» в попытке вернуть «Дух Союза» или «Дух Панглуна» лидеров независимости страны.Хотя эти термины явно направлены на воспитание чувства коллективной цели, на практике эти термины часто интерпретируются меньшинствами как отражающие политику ассимиляции. Эти фразы имеют тенденцию усиливать разногласия между этническими группами и звучать пусто в свете жизненного опыта.
С политической точки зрения ключевой реформой должно быть отделение этнической принадлежности от гражданства. Эта связь особенно пагубна, учитывая, что конституционный билль о правах в основном ограничен гражданами (см. Раздел II.C выше). Это изменение потребует реформирования Закона о гражданстве 1982 года с удалением ссылок на «коренные расы». Доступ к гражданству по рождению не должен ограничиваться членами признанных этнических групп. Кроме того, ссылки на расу и религию должны быть удалены из удостоверений личности (известных как «Карты проверки гражданства») вместе с почетными знаками, которые часто являются признаком этнической принадлежности. Эти шаги будут противоречивыми и потребуют подробных консультаций и объяснений.
Переосмысление роли этнической принадлежности в политике также потребует отделения этнической принадлежности от территории, в том числе путем пересмотра административной структуры страны — в частности, самоуправляемых территорий, министров по этническим вопросам и государств, названных в честь конкретных этнических групп. Эти структуры не только создали бесполезную динамику конкуренции между меньшинствами, но они также оказались в основном неэффективными в обеспечении этнической автономии из-за отсутствия значимой децентрализации со стороны Нейпьито.Они поощряют идею о том, что этнические права зависят от численного превосходства в конкретном регионе, игнорируя тот факт, что многие представители этнических меньшинств не проживают в одном конкретном месте. Таким образом, отнесение территории к определенным народам по своей сути проблематично, поскольку оно укрепляет спорную систему этнической категоризации и побуждает усилия по подсчету размеров этих категорий. Как показала перепись 2014 года, эта задача вызывает конфликты, а также является сложной с технической точки зрения.
В идеале этнические государства не должны быть отождествлены или названы в честь определенных этнических групп.Такое изменение было бы чрезвычайно спорным и должно было бы произойти как часть согласованного политического решения недовольства меньшинств. Такое изменение, вероятно, также должно будет сопровождаться созданием третьего уровня представительного правительства по всей стране, не связанного с этнической принадлежностью, что позволит добиться большей децентрализации расходов и принятия решений, что заменит нынешний специальный механизм самоуправления. управляемые территории для определенных этнических групп. Введение той или иной формы пропорционального представительства на выборах могло бы стать эффективным способом увеличения представительства меньшинств в национальных законодательных собраниях и законодательных собраниях штатов.Эти изменения могут помочь уменьшить межэтническое соперничество с нулевой суммой, уменьшая императив, порожденный системой первоочередности для каждой этнической группы, объединяться вокруг одной партии, представляющей ее этническую принадлежность, а не отдельных членов этой этнической группы, голосующих за какая партия лучше всего представляет ее политические интересы или ценности.
В настоящее время местом обсуждения будущего политического облика страны, включая вопрос о том, какую форму федерализма следует принять, является мирный процесс.Это проблематично. Поскольку его цель — положить конец вооруженному конфликту, мирный процесс отводит привилегированную роль этническим вооруженным группам. Некоторые из этих групп пользуются значительной поддержкой и легитимностью в сообществах, которые они стремятся представлять; другие нет. Некоторые из крупнейших этнических вооруженных группировок вообще не представлены в формальном мирном процессе или присутствуют в качестве наблюдателей. Многие этнические общины не имеют вооруженных групп и поэтому чувствуют себя отстраненными от обсуждения. Таким образом, структура процесса создает извращенные стимулы для этнических сообществ начать повстанческое движение, чтобы иметь право голоса в будущем политическом облике страны — вероятно, один из факторов появления армии араканцев и армии национальностей шанни, о которых говорилось выше. .
Определение будущего политического облика страны должно включать более разнообразный и всеобъемлющий набор голосов. Основные политические и конституционные вопросы о будущей форме государства — наряду с видением национальной идентичности, отделенной от этнической принадлежности — следует обсуждать как часть более широкого процесса национального примирения и конституционной реформы, а не в узких рамках мирного процесса, который неизбежно преобладают вооруженные силы.
Мьянма — очень разнообразная страна.Попытки классифицировать и перечислить его народы предпринимались с британских колониальных времен до наших дней. Эти усилия привели к неработоспособной запутанной системе классификации, которая стала центральной не только для идентичности, но и для гражданства, основных прав, политики и вооруженных конфликтов. В межэтнических отношениях преобладает конкурентное мышление с нулевой суммой, которое укрепляет этнические разногласия и стимулирует формирование вооруженных групп и ополченцев — и, в конечном итоге, способствует конфликту.Во многих отношениях вооруженный конфликт в Мьянме можно рассматривать как милитаризацию этнической принадлежности.
Борьба с историческим наследием и построение более терпимого и инклюзивного будущего для страны будет нелегким делом. Это потребует общенационального обсуждения и процесса размышлений, который еще не начался. Хотя путь может быть трудным, некоторые цели ясны. Сообщества должны иметь право отмечать свое этническое наследие, культуру и самобытность. Но гражданство и защита в соответствии с биллем о правах не должны основываться на принадлежности к определенным этническим категориям, этническая принадлежность должна быть отделена от территории, а политика и мирный процесс должны стать площадками для разрешения проблем и построения более мирного будущего, а не закрепления произвола. этнические категории и поощрение конкуренции между разными группами с нулевым результатом.
Янгон / Брюссель, 28 августа 2020 г.
Национализм и этнические конфликты, переработанное издание
Сводка
Понимание корней и причин межнациональной вражды; анализ последних событий в Боснии, Косово, Руанде, Сомали и бывшем Советском Союзе.
Последние войны были сложными и кровопролитными внутренними конфликтами, в значительной степени вызванными национализмом и этнической враждой. После окончания холодной войны десятки войн — в Боснии, Косово, Руанде, Сомали, бывшем Советском Союзе и в других местах — унесли жизни или перемещения миллионов людей. Понимание и контроль этих войн стало одной из самых важных и разочаровывающих задач для ученых и политических лидеров. Это исправленное и расширенное издание Nationalism and Ethnic Conflict содержит эссе некоторых ведущих мировых аналитиков национализма, этнических конфликтов и внутренних конфликтов. война.Очерки из первого издания были обновлены и дополнены анализом недавних конфликтов и новыми исследованиями по разрешению этнических и гражданских войн. Первая часть книги обращается к корням националистических и этнических войн, уделяя особое внимание бывшей Югославии. Во второй части оцениваются варианты международных действий, включая применение силы и развертывание миротворческих войск. В третьей части рассматриваются политические проблемы, которые часто затрудняют попытки предотвратить или положить конец внутренним конфликтам, включая потоки беженцев и особые трудности разрешения гражданских войн.
Мягкая обложка
40,00 долл. США Икс ISBN: 9780262523158 510 с. | 6 дюймов x 9 дюймов 0Редакторы
Майкл Э. Браун
Майкл Э. Браун — декан Школы международных отношений Эллиотта Университета Джорджа Вашингтона.Оуэн Р.Коте младший
Оуэн Коте — заместитель директора программы исследований безопасности Массачусетского технологического института и редактор журнала International Security .Шон М. Линн-Джонс
Шон М. Линн-Джонс — редактор ежеквартального журнала Программы международной безопасности International Security . Он также является редактором серии книг Белферского центра «Исследования международной безопасности», выпускаемой MIT Press.